Тридцать три несчастья. Том 3. Превратности судьбы

– Где же его искать? – возразил Клаус. – Мы находимся невесть где.

– Не ходить, – заявила Солнышко.

– Мне тоже больше не хочется без конца бродить, – сказала Вайолет, – но что нам еще остается?

– А ну-ка, волонтеры! – позвал бородатый. Он вынул из фургона гитару и взял несколько знакомых жизнерадостных аккордов. – Каждый берет по воздушному сердечку и начинает петь!

Мы волонтеры, мы бьемся с болезнью,
Дарим веселье весь день напролет.
Кто попрекнет нас печалью и ленью,
Тот однозначно и нагло соврет.

– Внимание! – прервал его голос, который шел откуда-то с неба. Голос был женский, но очень хриплый и слабый, казалось, женщина говорит сквозь налепленную на рот фольгу. – Прошу внимания!

– Тихо все! – скомандовал бородач, перестав петь. – Это Бэбс, зав человеческими ресурсами. Должно быть, какое-то важное объявление.

– Внимание! – повторил голос. – Говорит Бэбс, Зав Человеческими Ресурсами. Я хочу сделать важное объявление.

– Где она? – спросил Клаус, обеспокоенный тем, что вдруг среди волонтеров Г. П. В. она узнает троих обвиняемых в убийстве.

– Где-то в больнице, – ответил бородатый. – Она предпочитает общаться по аппарату внутренней связи.

Слова «внутренняя связь» в данном случае означают, что кто-то где-то говорит в микрофон, а голос выходит из динамика совсем в другом месте. Дети и в самом деле заметили ряд квадратных ящичков, помещенных над барельефами врачей на завершенной половине здания.

– Внимание! – снова раздался голос, теперь еще более хриплый и тихий, как будто женщина с фольгой, налепленной на рот, свалилась в бассейн, наполненный газированной водой.

Не самая приятная манера говорить, и тем не менее, едва бодлеровские сироты услышали сделанное Бэбс заявление, на их взволнованные души снизошло умиротворение, словно слабый и скрипучий голос был успокоительной музыкой. Бодлеры, однако, почувствовали себя лучше не из-за того, как звучал голос Бэбс. Их взволнованные души успокоились от того, что именно она сказала.

– Мне требуются три человека из Группы Поющих Волонтеров, если они готовы получить новое назначение, – сказал голос. – Эти три человека должны немедленно явиться в мой офис, семнадцатая дверь слева от входа в завершенную половину больницы. Вместо того чтобы бродить по коридорам и петь для больных, эти трое будут работать в хранилище документов здесь, в больнице.

Глава четвертая

СТОИТЕ ЛИ вы перед дверью директора школы, вызванные за то, что бросали мокрые бумажные полотенца в потолок – посмотреть, прилипнут они к потолку или нет, или ждете приема к зубному врачу с целью упросить его высверлить вам дупло в зубе, чтобы пронести одну страничку из вашей последней книги мимо контроля в аэропорту, – в любом случае стоять перед дверью какого угодно кабинета всегда неприятно. Пока бодлеровские сироты стояли перед дверью с надписью «Кабинет зава человеческими ресурсами», они вспоминали все неприятные кабинеты, которые им довелось посещать в последнее время. В день поступления в Пруфрокскую подготовительную школу, когда они еще не познакомились с Айседорой и Дунканом Квегмайр, Бодлеры посетили кабинет завуча Ниро и узнали все суровые и несправедливые правила этого учебного заведения. Когда они работали на лесопилке «Счастливые запахи», детей вызвали в кабинет хозяина и тот им обрисовал их ужасную ситуацию. И естественно, Вайолет, Клаусу и Солнышку приходилось много-много раз бывать в кабинете банкира мистера По, где он кашлял, разговаривал по телефону и принимал решения относительно судьбы Бодлеров – решения, которые ни к чему хорошему не приводили. Но даже если бы у детей и не было такого печального опыта по части кабинетов, все равно они долго стояли перед семнадцатой дверью слева и собирались с духом, прежде чем постучаться.

– Я не уверена, должны ли мы рисковать, – проговорила Вайолет. – Если Бэбс прочла утром «Дейли пунктилио», она сразу же нас узнает. Стучать в эту дверь – все равно что стучаться в дверь тюремной камеры.

– Но возможно, хранилище документов – наша единственная надежда, – запротестовал Клаус. – Нам необходимо выяснить, кем был Жак Сникет, где он работал, откуда знал нас. Если мы добудем какие-то факты, мы сможем убедить людей в том, что Граф Олаф жив, а мы не убийцы.

– Кьюрой, – добавила Солнышко, что значило «Кроме того, тройняшки Квегмайр далеко-далеко отсюда, и у нас всего несколько страничек из их записных книжек. А нам нужно непременно выяснить настоящее значение букв „Г. П. В.“».

– Солнышко права, – подтвердил Клаус. – Возможно, в хранилище документов нам даже удастся разрешить загадку подземного туннеля, который ведет от квартиры Джерома и Эсме Скволор прямо к пепелищу бодлеровского дома.

– Аффику, – заключила Солнышко. Она имела в виду что-то вроде «А единственный способ попасть в хранилище – это поговорить с Бэбс. Выходит, надо рискнуть».