Тридцать Шесть Валентинок

Но сплетницы были не самыми худшими из ее гостей. Хуже них были посетительницы, действующие, как им казалось, из лучших побуждений и смотревшие на нее с любым выражением кроме жалости. Обычно это были те самые женщины, у которых был овдовевший племянник из Шропшира или Сомерсета или какого–либо другого отдаленного графства, который искал жену, и Сюзанна должна быть рада встретиться с ним, но не на этой неделе, потому как он был занят, сопровождая шестерых из восьми своих сыновей в Итон.

Сюзанна сдержала неожиданный прилив слез. Ей всего двадцать один год. И только. Она не безнадежна.

Она не хотела, чтобы ее жалели.

Неожиданно она поняла, что обязана покинуть бальный зал. Она не хотела здесь находиться, не хотела наблюдать за Клайвом и Харриет, как некий жалкий вуайерист[2]. Раз ее семья не готова отправиться домой, то она, по крайней мере, может найти какую–нибудь тихую комнату, где сможет уединиться на несколько минут. Если она собирается прятаться, то может, хотя бы, сделать это хорошо. Стоять в углу – это ужасно. Она уже видела троих человек, указывающих на нее, а затем что–то говоривших собеседникам.

Мисс Бэлистэр никогда не считала себя трусихой, но и дурой она себя тоже не считала, а в такой ситуации только дурак охотно согласится страдать и дальше.

Она поставила свою чайную чашку на подоконник и принесла извинения лорду Миддлторпу, вовсе не за то, что они обменялись не более чем шестью словами, несмотря на то, что стояли друг с другом почти три четверти часа. Она по периметру обошла бальный зал в поисках французских дверей, которые выходили в холл. Сюзанна была здесь до этого лишь однажды, в то время когда была самой популярной молодой особой в городе, благодаря тому, что ее связывали с Клайвом. Она помнила, что в дальнем конце холла есть небольшая комната, где леди могли отдохнуть.

Но в тот самый момент, когда она практически достигла своей цели, она споткнулась и оказалась лицом к лицу с… о Боже, как же ее зовут? Каштановые волосы, невысокая и пухленькая… ах, да. Пенелопа. Пенелопа Какая–То–Там. Девушка, с которой за все время знакомства она не обменялась и дюжиной слов. Они стали выезжать в один и тот же год, но, вероятно, вращались в разных кругах, поскольку их пути пересекались нечасто. Сюзанна была у всех на устах, как только Клайв ее выбрал, а Пенелопа была… нет, Сюзанна совершенно не была уверена, кем же была Пенелопа. Желтофиоль[3], предположила она.

– Не ходите туда, – сказала Пенелопа мягко, смотря куда–то мимо лица собеседницы, как делают только самые стеснительные особы.

Губы Сюзанны приоткрылись в удивлении, в глазах явно читался вопрос.

– В этой небольшой комнатке уже дюжина молодых особ, – сказала Пенелопа.

Этого объяснения было достаточно. Единственным местом, в котором Сюзанна хотела оказаться еще меньше, чем в бальном зале, была комната, полная хихикающих, сплетничающих леди, которые сразу же решат, что она сбежала сюда, чтобы не видеть Клайва и Харриет.

Даже если это было правдой, Сюзанна не хотела, чтобы об этом узнали все.

– Спасибо, – прошептала Сюзанна, потрясенная скромной добротой Пенелопы. Она ни о ком так мало не думала прошлым летом, как о Пенелопе, а эта девочка, чуть моложе ее, отплатила ей тем, что спасла от явного замешательства и боли. Действуя импульсивно, она схватила руку Пенелопы и пожала ее. – Спасибо.

И внезапно ей стало жаль, что она не уделила больше внимания таким девушкам как Пенелопа в то время, когда ее считали лидером светского общества. Теперь она знала, что это значит, стоять у стены бального зала, это было совсем не весело.

Но прежде, чем она успела сказать кое–что еще, Пенелопа пробормотала застенчивое извинение и убежала, оставив Сюзанну саму выбирать дальнейшие действия.

Девушка оказалась в самой заполненной части бального зала, вовсе не в том месте, где она хотела бы оказаться, и ей пришлось снова отправиться в путь. Она не имела представления, куда идти дальше, но продолжала двигаться. Сюзанна чувствовала, что движение придавало ей целеустремленности.

Она придерживалась того взгляда, что человек должен выглядеть так, словно он знает, что делает, даже если на самом деле не имеет об этом никакого понятия. Как ни странно, этому ее научил Клайв. Это было то немногое оставшееся от его ухаживания, что можно было считать хорошим.

Она определенно радовалась, что пока знакомые ее не заметили, и, скорее всего, именно поэтому его голос захватил ее врасплох.

– Мисс Бэлистер.

Нет, это был не Клайв. Еще хуже. Старший брат Клайва, граф Ренминстер. Во всей своей темноволосой, зеленоглазой красе.

Она ему никогда не нравилась. О, он всегда был вежлив, но с другой стороны, он был вежлив со всеми. Но она всегда чувствовала его презрение, его очевидное осуждение, она была не достаточно хороша для его брата.

Мисс Бэлистер полагала, что теперь он был счастлив. Клайв благополучно женился на Харриет, а Сюзанна Бэлистер никогда не испортит священное генеалогическое древо Мэнн–Формсби.