Тридцать шесть часов из жизни разведчика

- Это было не сложно. Я поехал заправлять машину. Труднее было протянуть полтора часа, чтобы дать тебе время доехать до "Медведя". А ты хорошо держишься. Но смотри не перехватывай. Мельтцер опытнее Клетца. Ты хорошо переклеил фотографию на удостоверении. Пришлось повозиться?

- Твоя школа. К твоему звонку я был уже готов.

- Продумай еще раз каждое слово. И вот еще что: обязательно сразу же после приземления свяжись с нашими. Они предупреждены. Теперь помолчим. Перед дорогой...

Километрах в трех от фургона, нагоняя его, шел "оппель-капитан". На заднем сиденье подполковник Мельтцер говорил Клетцу:

- ...но ведь и обер-лейтенант Либель принимал участие в поисках!

- Ваш Либель птенец в таких делах. Он искал бы еще двое суток. В Гамбурге у нас бывали и не такие случаи.

Мельтцер замолчал, и внезапно простая догадка озарила его. Ну конечно! Как он раньше этого не понял? У Клетца есть своя связь с капитаном Шварцбруком. Наверное, Шварцбрук сообщил Клетцу, что прибыл и отдыхает в "Медведе". Оберштурмбаннфюрер и капитан разыгрывали всю эту историю как по нотам. Вот почему Клетц так уверенно поехал в кабаре. Этот бывший полицейский не так прост, как кажется, с ним необходимо быть осторожнее!

- Я думаю, - сказал Мельтцер, - что для всех нас будет лучше забыть эту историю с поисками. Приказ отдан - мы его исполняем в срок. Я благодарен и Либелю и вам.

Клетц не ответил. Он загадочно, как показалось Мельтцеру, улыбнулся.

Еще в двух километрах позади бесшумно летел по асфальту огромный лакированный "хорх". Генерал Кребс, откинувшись на мягкое сиденье, молчал, углубленный в свои мысли. Ему не о чем было разговаривать ни с адъютантом, ни с шофером. Он думал только о том, что его личное присутствие на аэродроме даст ему потом право говорить, что он, а не кто-нибудь другой своими руками организовал эту операцию.

У самого въезда на аэродром "оппель-капитан" нагнал фургон. Обе машины рядом, словно принимая парад, проехали вдоль строя ночных бомбардировщиков, стоявших на краю летного поля, и повернули в сторону, где на бетонной ленте уже рокотал, прогревая моторы, "юнкерс-290".

Пока солдаты из аэродромной команды перегружали из фургона в самолет последнюю часть снаряжения для группы, четыре человека, стоя поодаль, разговаривали.

- Да, вы заставили нас поволноваться, капитан, мы беспокоились, а здесь еще начальство перенесло вылет.

- Я этого не знал, господин подполковник, имею же я право хоть немного отдохнуть? Мне всю войну не приходилось бывать в Берлине.

- Вам не к чему оправдываться, дорогой капитан, - вставил Клетц, - как представитель СД я могу удостоверить, что с вашей стороны нет никакой вины. Виноват обер-лейтенант Либель, который не сумел вовремя встретить вас.

- Я прошу вас, господин оберштурмбаннфюрер, не придавать этому значения. Обер-лейтенант, кажется, помог найти меня. Кто же знал, что вылет перенесут?

- Согласен с вами, дорогой капитан, но у каждого из нас есть свои обязанности.

- Я должен передать вам пакет, господин подполковник. Вот он... А это я беру с собой. Портфель мне больше не нужен. Обер-лейтенант, возьмите его на память о нашей встрече. О! Кажется, прибыло начальство?

К самолету легко подкатил лакированный "хорх".

- Да, это сам генерал Кребс, пойдемте, я вас представлю ему, - сказал Мельтцер.

Генерал, выйдя из машины, прервал официальный доклад подполковника:

- Все это я уже знаю, подполковник, нам надо спешить. Капитан Шварцбрук! - Он вгляделся в лицо офицера, сделавшего шаг вперед. - Я кое-что слышал о вас, капитан, ведь вы были участником спасения Муссолини, когда его вырвали из рук мятежников летом прошлого года?

- Так точно, генерал.

- Мне приятно с вами познакомиться. Почему вы до сих пор в мундире?

- В русскую форму я переоденусь в самолете, русский мундир на плечах большая тяжесть, господин генерал!

Подполковник Мельтцер шепнул Либелю:

- Он умеет разговаривать с начальством, этот капитан.

Кребс продолжал:

- Я приблизил срок вылета по личному указанию фюрера. Сейчас наступило самое удобное время для действия вашей группы... Помните, что основной удар надо нанести по коммуникациям. Мосты, тоннели, железнодорожные узлы. Ясно? Желаю вам удачи, капитан! И помните, что обо всех действиях вашей группы будут докладывать лично фюреру. Хайль Гитлер!

- Хайль Гитлер! - отозвались офицеры, вскидывая руки.

Генерал повернулся к Мельтцеру и Клетцу.

- Прошу вас, господа, лично проследить за радиосвязью с группой в течение ближайших суток.

Отдав это распоряжение, Кребс, считая, что его миссия здесь окончена, уехал.

- В свою очередь, желаю вам счастливого пути, господин капитан, сказал Мельтцер. - Надо спешить. Рассвет уже близко.

- Счастливо оставаться, господа, до свидания, обер-лейтенант! - сказал Мишель, пожимая руки. - Надеюсь, мы еще встретимся, и у нас будет больше времени для разговора.