Тридцать семь

Чем ты разгневал, маленький народ,
Создателей трагедий и увечий?
Предсказанный волхвами страшный год
Бедой тяжёлой лёг на наши плечи.

Пытаясь дотянуться до того,
Что пестуешь на рубеже столетий?
Дороже и страшнее нет чего? —
Когда в эпоху мира гибнут дети.

Уже неважно, кто и почему
Их выманил на улицу из дома.
В тот миг, глухих к разумному всему,
Их гнал в нору последний рокот грома.

Разломам выступавшей из земли,
Раскрывшей смертоносные десницы,
Они остановиться не могли,
Вливаясь в вековую боль столицы.

Дурную память этих берегов
Лишь летописи вынесли и книги.
И снова не росу из родников,
А кровь несёт течение Немиги.

Выкладывая из разбитых тел
Подножие кровавого кургана.
Кто Вас коснуться в этот день посмел?
Кто Вас не спас из этого капкана?

Вас, будущих прекрасных матерей,
Растерзанных за несколько мгновений,
Родивших бы таких же дочерей,
Но вжатых в мрамор и гранит ступеней.

Мой мужественный маленький народ,
Не постыдись склонить свои головы
У берегов ушедших в землю вод
И выплакать свои глазницы снова.

Не поскупись на свечи и снопы
Цветов плакучих и венков у гроба,
И берегись безумия толпы,
Детей твоих не поглотило чтобы.

31.05–2.06.1999 г.

Родное человечество