Тридцать один. Часть I. Ученик

– Да, вы правы, – согласился глава совета.

Я, часто моргая, уставился на отца.

– Пойдемте завтракать, – прервал он неловкое молчание.

Мы вышли из ниши, и повернули к трапезным.

– Погоди, – остановил я. – А Оксана?

– А! – воскликнул отец. – Мы решили! Она с рассвета в зале славы, расставляет магические побрякушки!

– Вы согласились? – обрадовался я.

– К сожалению, – ответил глава совета, покосившись на голема.

– Почему? – не понял я.

– Пойдем, – махнул рукой отец.

Я поспешил за ним. Трапезные занимали сеть пещер, изъевших вершину горы.

Слушая главу совета, я постоянно пригибался. Странно, смотреть на него сверху вниз, но я здорово вырос.

– Прошу прощения, Евлампий, – говорил отец. – Когда-нибудь вы покинете эту цепь и вернётесь в свой мир. Не хотелось бы, чтобы мои знания попали в чужие руки. Пока, я не готов доверить вам то, что собирался рассказать сыну!

– Пусть несправедливо! Зато честно! – благосклонно заметил голем.

– Что же делать? – расстроился я.

Впервые отец собирался посвятить меня в тайну. Раньше, мне предлагали погулять, а теперь всё портит проклятый голем. Почему такая невезуха?

– Возвращайся к Оливье, забери письмо и прочти.

– Я не опущусь до подсматривания, – заверил Евлампий.

– Ясно, – опечалился я.

Лезть на корабль вовсе не хотелось.

– К сожалению, – глядя на мой кислый вид, подтвердил отец. – Нам не всегда приходиться делать то, что хочется.

Я угрюмо кивнул. С детства слышу. Это делай, то не делай. Так надо, так нет.

– Полностью согласен, – опять встрял голем. – Долг – прежде всего!

– Не делай долгов, и всё будет в порядке! – пошутил отец.

Голем задохнулся от возмущения.

– Надеюсь, это юмор! – прошипел он.

В трапезной перепалке не дали разгореться оборотни. Меня приветствовали старые знакомые. Нарочно хлопали именно по тому плечу, на котором сидел голем, и весело ржали, когда он уворачивался от их рук.

Я присел за длинный стол, на котором дымилась мясная похлебка, но отец покачал головой.

– Нам не сюда, – улыбнулся он.

– Только не это, – запротестовал я. – Почему нельзя без церемоний обойтись?

– Это не церемония. Это традиция, – возразил отец.

– Это глупо, не хочу.

– Не говори ерунду. Это весело.

Мы обогнули стол и вышли на задний двор. Посреди песчаной площадки, обросшей вдоль отвесных скал густыми кустами, крутился сплетенный из прутьев шар.

– Что это? – заинтересовался Евлампий.

– Камера пыток, – ответил я.

– Да перестань ты, – захохотал отец.

За нашими спинами уже собирались оборотни. Конечно, кто же откажется от такого зрелища.

К шару подошёл стражник и открыл неприметную дверцу. Я вздохнул.

– Давай, на этот раз получится, – подбодрил глава совета.

Пришлось лезть в шар. Не кидаться же в позорное бегство?

– Зачем туда забираться? – тараторил голем.

– Сейчас увидишь, – вздохнул я, оглядываясь.

За мной в шар втолкнули свинью, и дверца захлопнулась.

– Удачи! Порви её! Грозный оборотень! – закричали зрители, а шар закрутился.

Пришлось перебирать ногами, и не мне одному. Визжащая свинья тоже припустила, чтобы не упасть.

– Мы должны её съесть? – испугался голем.

На его невыразительной каменной роже впервые отразилось подобие страха, нос съехал к расширившимся глазам, а рот аж перекосило. Я не сдержался. Он ведь не дал поворковать с Оксаной под луной, имею право на маленькую, безобидную месть. Если не проучу, буду жалеть всю оставшуюся жизнь.

– Да. Ловим и жрём! Целиком, с копытами, иначе не выпустят! – прикололся я.

– Варварство! Отвратительно! – заверещал Евлампий. – Я этого так не оставлю! В имперском суде обо всём узнают.

– Ещё бы, – согласился я. – А пока за ногу хватай!

Шар крутился быстро, и все силы уходили на то, чтобы не свалиться.

– С ума сошёл? – запаниковал Евлампий. – Как я могу её схватить?

Нас понесло на зрителей, и оборотни, довольно гогоча оттолкнули шар к центру площадки. Тряхнуло так, что пришлось вцепиться в прутья. Свинья с визгом завалилась на бок. Мы вертелись через себя, качались вправо-влево, и кувыркались, как шишига в начале весны.

Зрители ревели, предвкушая самое занятное.

– Безумие! – причитал голем, болтаясь на цепочке.

Я вжался в прутья, а свинье не повезло. Ей хвататься нечем и не за что. Её болтало и волочило по шару, сбивая истошный визг.

– Буду жаловаться! – не сдавался Евлампий.

Я силился не закрывать глаза и таращиться в одну точку, но всё равно мутило.

– Последний обо всём узнает! Тринадцатый Тёмный Объединенный мир объявит вам войну! – в отчаянии пугал голем.

Я не разевал рот, пока шар не остановился. А когда открылась дверца и свинья с отчаянным воплем выскочила наружу, вывалился за ней.

Голова кружилась. Ноги не слушались, причем не только у меня. Судя по шатанью и подламыванию копыт, свинья чувствовала себя не лучше.

– Великая охота! – заорал отец и махнул рукой.