Тридцать монет на сундук Мертвеца и тринадцать зомби в придачу

Я почувствовала, что у меня внутри понимается волна негодования и жуткого, совершенно нестерпимого желания врезать этой наглой морде лопатой! По морде, ага!

— Ты ведь еще не все рассказал, верно, — прошипела я с таким свистом, что сама испугалась собственного голоса. Даг, тот и вовсе икнул.

— Так я и не утверждал, что закончил! — он опасливо покосился на меня. — С чего ты это вообще взяла?

— У тебя был такой тон, будто «сказке конец»!

— Ну прости, я с мыслями собирался. Сейчас будет как раз та самая часть, где версии различаются. У всех.

— Ну и чего ты молчишь тогда?!

— Я говорю! Но ты меня все время перебиваешь!

— В последний раз ты сам глубокомысленно замолчал! Ввел меня в заблуждение, и радуешься!

Даг издал нечленораздельный звук, чем-то похожий на кряканье. Кажется, он тоже разозлился. На что это, интересно? Это ведь не я веду себя, как свинья!

— Давай уже заканчивать, — я поджала губы и, чтобы хоть чем-то занять руки, схватила со стола пирожок. Желудок протестующе заворчал.

Даг допил свой кофе, налил себе еще и, укоризненно глянув на меня, начал говорить.

— Помнишь концовку сказки, что рассказал Шкуб'Дук? Никогда не бери чужого. Не прикасайся к монетам с вычеканенным профилем Падшего. Не будь жадным. И тогда проклятье Мертвеца тебя никогда не настигнет.

— Помню. Дальше что?

— Так вот, у других рас иные способы избавиться от проклятия. Эльфы утверждают, что нет иного выхода, как сдаться и умереть. Стать настоящим мертвецом. Гномы утверждают, что для избавления нужно найти тот самый сундук, положить в него монеты и сжечь его дотла. Дриады пошли дальше — они утверждают, что иного способа, кроме как убить всю свою семью не существует. Вампиры романтично предлагают убить любимого. Фейри считают, что нет наказания большего, чем уйти в пространство между мирами. Эфир. Элуантропы думают, что нет иного способа, как отказаться от своей второй сущности. Вервольфы бояться стать одинокими, и именно это — их способ избавиться от проклятья. И знаешь, Хельга… ты права. Эти сказки нам ничего не дают.

— Уйти в эфир… — бездумно пробормотала я, не слушая его последних слов. — Для фейри это равнозначно смерти, ты же знаешь?

— И что?

— Почти все из этих способов — аналог смерти. Настоящей или духовной. Жить без любви. Стать убийцей родных. Отказаться от себя. Стать одиноким. Это тоже смерть.

Даг помолчал. А потом зло толкнул чашку с кофе и поднялся на ноги.

— Знаешь, иногда мне кажется, что над нами кто-то очень зло пошутил. Это ведь просто монеты, Хельга. В них нет магии, я проверял. Они не несут в себе ни следа магии, понимаешь?

— И что?

— А то, что это — просто монеты. Ты меня слышишь? Это куски металла со странной чеканкой, и больше ничего.

— Но ведь проклятье существует.

— Или не существует. И нас с тобой поразило что-то иное.

Я не стала спрашивать, какие у Дага есть версии по этому поводу. Я вообще не знала, что сказать. И что думать.

Мысли исчезли. Превратились в зыбкую рябь на поверхности моего разума. Зачем Даг появился? Зачем показал мне, что значит: жить? Зачем подарил надежду?

Потому что сейчас, когда эта надежда умирает, мне больно.

Очень больно.

Меланхолия захватила меня в свои жуткие лапы, сжала в жестоких объятиях, скользила холодными пальцами по моей шее, заставляя мерзнуть, хотя в гостиной было тепло. Жизнь снова покинула меня, и я превратилась лишь в мертвую оболочку. Единственной здравой мыслью, оставшейся в моей голове, была о том, что Даг скоро станет таким же, как я. Сейчас в нем еще теплится жизнь, как в зомби, который умер совсем недавно и помнит своих страхах и желаниях. Но скоро это пройдет. И по Городу будет гулять два Мертвеца.

Может быть, он даже сможет остаться начальником сыскной конторы. Хотя вряд ли. И не потому что он не в состоянии вести дела с теми, кто кажется зомби. Он ведь только назначен, а все время проводит, занимаясь моими проблемами. И теми проблемами, что создал себе сам.

Как будто поняв, что я думаю про него, нахальный начальник поднялся на ноги, обошел стол, склонился над моим ухом и…

— Бу!

От неожиданности я подпрыгнула, боднув его лбом в подбородок и заставив клацнуть зубами.

— Ты чего творишь, придурок?

— Рашшевеливаю, — кажется, он прикусил язык. — Ты чего дереш-шься?

— Что ты делаешь? — переспросила я, не разобрав его слова.

— Раш… Рас-ше-веливаю, — кое-как выдавил он. — Вот почему ты все время пытаешься меня убить, а? Обязательно все время пытаться дать мне в морду?

— А что еще делать, если ты все время нарываешься?

Даг потрогал пальцами зубы, слегка прикусил губу и глубоко вздохнул.

— Пойдем гулять? — предложил он. — Заодно твоих зомби вернем, а то они, мне кажется, немного замерзли стоять во дворе.

— Зомби не мерзнут, — растерянно возразила я, ошеломленная его внезапным предложением.

— Зато коченеют! Будут потом скрипеть на весь дом! И вообще, зачем народ пугать? Зомби посреди бела дня даже в Городе смотрятся слегка экзотично, не находишь?

Ему что, все равно? Или он до сих пор не понял? Какого демона он до сих пор выглядит таким жизнерадостным?