Тридцать дней войны

Весной и летом 1978 года небольшую площадь перед ханойским вокзалом, прилегающие к ней переулки и улицы, а также расположенную поблизости городскую автобусную станцию — весь этот район круглосуточно переполняли тысячные толпы. Они спали на тротуарах, проезжей части, во дворах, на подоконниках и лестницах домов. Хмурые, встревоженные, измученные долгими раздумьями люди производили на меня гнетущее впечатление. Напряжение усиливалось жарой, нехваткой воды, всегда недостававшей Ханою. Спекулянты и частные торговцы из тех же хуацяо продавали втридорога съестное, которое неизвестно как попадало к ним в руки в стране, где распределение продовольствия лимитируется. Сновавшие в возбужденной толпе провокаторы нашептывали: «Китай поддерживает Кампучию против Вьетнама, между Вьетнамом и Китаем скоро будет война, китайцы должны вернуться на землю отцов, чтобы не считаться предателями».

— Моя семья не стала прямой жертвой этой психологической обработки, — говорил мне Лыонг Тон Куанг, знакомый инженер с ханойского деревообрабатывающего завода, китаец по происхождению. — Но многие дальние родственники и знакомые поддались уговорам и угрозам. Распродали мебель, бросили работу, сорвали детей с учебы и очертя голову устремились к границе, на север…

Поезд, составленный из стареньких, скрипящих вагонов, обвешанный гроздьями людей, прибывает в пограничный город Лаокай около пяти часов утра. Сотни пассажиров буквально сыплются из вагонов через окна и двери, прыгают с буферов и крыш, тащат кастрюли, велосипеды, прижимают к груди свертки с ценностями, вырученными за дом и имущество. Никто не знает, куда бежать, к кому обращаться, да и вообще — где граница. Советы подают «бывалые люди», всегда оказывающиеся на вокзале к прибытию ханойского состава.

Не проходит и часа, как толпа перемещается на берег реки Намти к узкому мосту Хокиеу. Часть уходящих сплошным потоком устремляется по нему, а другие, возбужденные крикунами, не веря уже никому и ничему, перебираются на другой, обрывистый берег, где для них начинается «историческая родина», вброд, на плотах или узких пирогах. Вьетнамские пограничники никого силой не удерживают. Осипшими голосами лишь увещевают безумцев не делать последнего шага. Но разве расслышишь добрые советы, когда с китайской стороны реки раздается надсадный рев репродукторов. А 25 августа китайские пограничники закрыли контрольно-пропускные пункты, блокировали мост Хокиеу и, угрожая оружием «обездоленным соотечественникам», покидавшим вьетнамский берег Намти вброд или на лодках, отгоняли их от своей границы. Жертвы призывов «вернуться на землю предков» толпились на берегу реки, забивали вокзалы вьетнамских промежуточных станций.

Поражало, как в массе своей разумные люди позволили сотворить с собой подобное!

Пекинские провокаторы главную ставку делали на запугивание: «Не покинешь Вьетнам, будешь предателем». Можно понять всю сложность положения хуацяо, проживавших в северных провинциях. Вряд ли кто из них верил мифам о возможной расправе со стороны вьетнамцев. Боялись другого: что будет, если китайской армии удастся дойти до Ханоя и их действительно обвинят в «предательстве»? В неминуемости мести хуацяо не сомневались. Да и в том, что китайские дивизии, бесчисленные и мощные, захватят Вьетнам, — тоже. Детонатором взрыва массового психоза — за песколько недель лота 1978 года выехали 160 тысяч — послужил и пример хуацяо, проживавших на юге, в большинстве своем компрадоров, спекулянтов и дельцов, откровенно антисоциалистических элементов, устремившихся из бывшего Сайгона, теперь Хошимина, в эмиграцию.

Самый болезненный нерв этих южных хуацяо оказался задетым, когда началась коренная перестройка жизни в сайгонском районе Телон, или, как раньше говорили, Шолон, считавшемся на Дальнем Востоке «вторым Гонконгом». Именно здесь концентрировалась жизнь без малого миллионной китайской общины южных провинций Вьетнама. Хуацяо объединялись в землячества, имевшие собственные религиозные храмы, в основном конфуцианские, которые были скорее политическими клубами, чем местом культовых церемоний. Землячества при марионеточном режиме официально именовались «китайскими региональными административными группами». Те, кто их возглавлял, придерживались открыто реакционных установок, прикрываясь туманом религиозно-мистических доктрин. Храм богини Туе Тхань Хой Куанг (в переводе «Собрание людей из Туе Тхань» — деревни близ Кантона), в частности, финансировал в годы правления марионеток издание газеты «Юань Дун», призывавшей китайскую молодежь вступать в сайгонскую армию, а Пентагон — усилить бомбардировки Ханоя, где в старинных кварталах проживало немало тех же хуацяо.