Тридевятые царства России

– Вот это место по-айнски назвается: «Та скала, о которую в пыль разбиваются волны», – пояснил Игорь. – Так примерно можно перевести.

Синие цапли

И – дальше, той же дорогой. Переночевали под шум моря в палатке невдалеке от посёлка Ильинский. Эти посёлки – мрачное зрелище. Брошенные дома, мёртвые окна, обвалившиеся трубы, развалины заводов. По берегам – железные остовы разбитых и брошенных сейнеров. Хмурое, полупьяное население. Делать здесь нечего, уехать отсюда некуда. Рыбзаводы стоят, рыбфлот разворован, зверофермы брошены. Как-то живут – доживают.

От Ильинского дальше дорога становится лучше. Тут ездят грузовики с углём из Углегорска в Южный. Ещё километров тридцать – и у Красногорска большая дорога сворачивает от берега в сторону. Прибрежная трасса тянется, становясь почти непроезжей, ещё километров двадцать – и всё: дальше мосты снесло минувшей весной. Вот тут начинается заказник, раскидавшийся по берегам обширного озера, именуемого Айнским. За озером виднеются тёмные вершины гор: Ичара и гора Краснова. 1022 и 1093 м соответственно. Для Сахалина – прилично. Появляются они из туч изредка, и снова в них прячутся. По совершенно невероятным ухабам и лужам, когда-то считавшимся трассой, проезжаем на боевом «субарике» сквозь пихтово-тисовый лес, выруливаем на берег. Река впадает в море широким потоком; море совсем уже разбуянилось; небо почти черно. Ветер свистит. И мы идём купаться. Если можно это так назвать. Вбегаем в огромную волну, она кроет с головой, и тут же выбрасывает на отмель. Холодная! Бодрит!

Идём обратно к машине. За поросшим травой песчаным гребнем, где уже не чувствуется морской ветер и где выдаёт свой писк первый комар, вдруг видим: медвежье дерьмо. Свежее. Только что здесь был.

Ночевать остались в доме егеря, на самом берегу широкого Айнского озера. С хозяином, конечно, Игорь на дружеской ноге. Ближе к ночи идём на озеро – смотреть синих цапель. Игорь и хозяин обсуждают жизнь и заработки. Заработки здесь – в основном за счёт американцев. Любят они ездить на Айнское: охотиться да природу на камеру снимать. Австралийцы тоже бывают. Новозеландцы попадаются.

Совсем вечер. Перед заходом солнца вдруг очистилась северо-западная сторона неба; в сине-оранжевых полосах заката явилась косматая вершина горы Ичара; запереливалась сказочными цветами поверхность озера. И вот – птица взлетела с воды, огромная, переливчато-синяя, и устремилась наискосок вверх, вытянув шею, панически крича. И тут же – пол-озера поднялось на воздух. Десятки синих переливчатых длинношеих птиц рванули куда-то, прокричали своё – и скрылись за деревьями.

Стемнело. Мы пошли спать.

Ухабистые дороги и богатые иноземцы

Сахалин – остров контрастов (как, впрочем, и весь Дальний Восток, да и вся Россия). Начиная с дорог. Прекрасная, гладкая, как отполированная, трасса Корсаков – Южный – Долинск – и убойные ухабы остальных сахалинских дорог. Мы доехали с Игорем до Углегорска. Шёл обычный дальневосточный дождь: то ливень, то морось. Возле Углегорска начался асфальт, но лучше бы он не начинался. По его трещинам и разломам догребли до угольного разреза. Нам надо было прощаться. Игоря звали неведомые дороги, а моё пребывание на острове заканчивалось. У разреза остановились, дабы договориться с каким-нибудь водилой: посчастливится – до Южного, а то – хоть до Ильинского. Автобус, как нам сказали на автостанции, скорее всего, из-за селей не пойдёт. Один водила взял меня до Ильинского. Обнялись с Игорем.

– Ну, – сказал Игорь, – ты побывал в таких местах Сахалина, в которых редкий сахалинец бывал. Счастливого пути.

– И тебе счастливо добраться. Хорошей дороги и целеньких мостов.

По страшным ухабам, на которых, кажется, вытряхивает из тебя печёнки, а КАМАЗ должен непременно развалиться, добрался я до Ильинского. Там застопил другой КАМАЗ – до Южного. Грунтовка от берега Татарского пролива идёт здесь через перевал и спускается к берегу Охотского моря. Самое узкое место острова. На охотском берегу у дороги сидят – кто бы вы думали? – цыганки. Торгуют косметикой, кожаными куртками, платьями – и крабами. Огромные крабы, по полметра (с клешнями) в диаметре, красные, пахнут морем. Шофёр мой купил пару крабов, положил рядом с собой, отломил клешню – и давай грызть. Одной рукой рулит, другой – с крабом расправляется. Так и доехали до Южного.

И вот опять дождь, я ночую всё в той же привокзальной гостинице. Но – не один. Сосед мой по номеру прибыл с материка, а утром едет поездом в Ноглики. Везёт три ящика и огромную сумку фруктов, и поэтому путешествует сушей и морем, а не по воздуху. Молодой парень, работает на буровой, нефть добывает.