Тридевятое царство. Удар Святогора

Вообще отношение богатырей к власти на Руси было интересным. Многие богатыри были простого роду, тут не выбирали. Богатырем мог оказаться и сын князя, и сын печника. Отношения силачей с властителями нужно было как-то установить. Поветрие в этом вопросе задал Святогор. Несмотря на свою огромную силу, он всегда обращался с уважением к знати и особенно к царям, хотя мог в одиночку разогнать их всех. Глядя на него, и остальные богатыри стали с почтением относиться к знатным людям, признавая их верховенство. История Руси знала всего одну попытку богатырей самим стать властью и знатью, достаточно быстро подавленную Святогором и Вольгой. Единственным исключением был Микула Селянинович, он власть явно не жаловал, хотя и никогда не выступал против в открытую.

Еруслан подошел к стоящим в стороне Ивану Быковичу и Михаилу Потоку. Входящие в эту тройку богатыри и раньше неплохо между собой ладили, а после побега из черниговского плена сдружились еще больше. Колыван в их компанию не вписывался, да он и не стремился. Все трое были почти одного возраста, все они не успели принять участия в последней большой войне, все вместе пришли в киевскую дружину, под крыло Ильи Муромца, и все трое были примерно равной силы. Михаил Поток – чуть старше остальных и несколько сильнее, так что в этой троице состоял за главного, но сильно не выбивался.

– Мужики, – завел разговор с товарищами Еруслан, – что думаете про турнир этот? Только честно.

– Там Святогор, Вольга и Илья… – осторожно ответил Иван, выжидая, что скажет старший.

– Один раз мы им уже нос утерли, – попытался подбодрить товарищей Поток.

– Там сражаться не нужно было, – вздохнул Еруслан, – вы и без меня знаете, один Илья нас всех разом побьет.

– Что Илья, я вот с Вольгой смахнулся, – начал рассказывать Иван, – ну когда он на обоз наш засаду устроил. Мне тогда Даниил сказал – переоденься обычным воином, на всякий случай. Вот я и прыгнул на него. Знаете, на что это похоже было?

– Нет, но ты же нам сейчас расскажешь…

– И расскажу. Вот когда я совсем маленьким был, у нас в доме пес жил сторожевой. Барбос его звали, по-простому, но был он зверь сильный. Два раза волков отгонял, всех окрестных собак шугал. А случилось так, что к нам в село медведь забрел зимой. Разбудил кто-то, видать, косолапого. А медведи, зимой поднятые из берлоги, – сердитые. И вот идет этот мишка, косо вокруг смотрит. А из-за околицы на него Барбос наш. Пока он лаял издали, было все неплохо, а вот когда попытался наскочить на лесного гостя – тут все и кончилось. Врезал ему мишка лапой так, что пес наш и улетел в кусты. Вот так и с Вольгой было, так он меня легко разложил на земле, что я пикнуть не успел.

– А кончилось чем у медведя?

– Мужики на лай собачий прибежали, с вилами да косами, медведь и деру дал в лес. А Барбоса мы выходили, только он с тех пор хромал сильно.

– Так, может, наша цель в том и состоит, чтобы на медведя лаять?

– Чего?

Иван с Ерусланом озадаченно уставились на старшего.

– Я вот думаю, – продолжил развивать свою мысль Михаил, – не зря же Даниил этот турнир затеял. Не мог же он не знать, кто против нас будет. Мы ему по возвращении из плена все в подробностях доложили.

– Верно, не мог не знать, – медленно кивнул, соглашаясь, Иван.

– А князь – он совсем не глуп, вон как быстро все решает: едва кот прибежал весь подранный, рассказал, как на княгиню напали, – и тут же Даниил нас отправил.

– Ага, – подхватил Еруслан, – еще и про лодку эту вспомнил. Подводную. Как над этим чудаком все смеялись, когда он предложил не по воде плавать, а под водой! А князь не смеялся, он на заметку взял. А как случилось происшествие, тут же вспомнил.

– Князь – голова.

– Думаю я, что надо нам Даниила держаться, – высказался Михаил, – с ним не пропадем. Хочет, чтобы мы на турнире сражались, – будем сражаться. Кто знает, чего он там задумал… не нашего ума дело. Захочет в свой план посвятить, сам скажет.

– Хотелось бы только знать, кто те «мужики», что на наш «собачий лай» прибегут.

Глава 40 Князь и селянин

Вечером, когда уже совсем стемнело и над лагерем Тридевятого царства сгустилась тьма, явился Микула Селянинович собственной персоной. Легендарный богатырь, несмотря на массивное телосложение, двигался легко и плавно, во всей его фигуре ощущалась такая запредельная мощь, что даже другим богатырям становилось не по себе. Единственным, кто остался равнодушен к появлению легенды, был князь Даниил; впрочем, он всегда был спокоен и отстранен. Микула же, наоборот, поприветствовав собравшихся, направился прямиком к галицкому князю.

– Вот скажи мне, князь, только честно, ты совсем дурак?