Тридевять земель

До четырёх часов пополудни третьего дня рота совершала переходы под Парижем — помогала доставлять припасы на научные станции, чинить выходящее из строя полотно трассы и восстанавливать средства слежения. Артём отметил в своём дневнике, что той сильной, не проходящей усталости, которая случилась после обороны Лиссабона, не происходило. Равно как не было никаких рейдов охолов — тем более, появления вражеских дросселей. Любое нарушение безопасности всегда расценивается как сигнал общей тревоги: даже если в силу естественных причин пострадали средства наблюдения или повреждено полотно, на это всегда реагируют, как на тревогу полномасштабного вторжения. Вся разница — сколько техники и войск прибывает к месту тревоги. Теперь Артём своими глазами видел, что такое — семь столетий военного положения. Все знают своё место. Все решают задачи чётко и слаженно. Оплошает один — погибнуть могут все, невзирая на танки и прочее грозное оружие.

К слову об оружии: теперь Артёму официально разрешили ношение оружия; о каждом случае применения — отчёт, применение на гражданской территории — только в чрезвычайной ситуации. Оружейник добавил к пистолету сигнальную ракетницу и импульсный световой излучатель — маломощный, но как сигнал заметен с большой дистанции, притом нечисть не сочтёт его сигналом искусственного происхождения. Основное применение — оглушать и дезориентировать формы жизни, которые пользуются зрением в видимом диапазоне.

«А мы с пути кривого ни разу не свернём…»

Почти час рота стояла под Парижем — похоже, изменились планы и некоторые колонны отменили переброску в те или иные точки. В конце концов, дали приказ прибыть в Париж.

— Прибыть в восемь утра в расположение роты, — приказал сэр Джеймс. — На выходе получите пропуск, предъявлять и представляться по первому требованию представителей закона. Доброго отдыха, сэр Ортем! — добавил он уже неофициальным тоном, и дружески хлопнул дросселя по плечу.

В здешнем Париже главной достопримечательностью было ровно то же, что и в земном. Именно туда, к башне, Артём и направился, после того, как отметился в гостинице.

«А надо будет — снова пойдём кривым путём».

Но прежде чем пойти бродить по Парижу, Артём позвонил — Марине, Миранде и Глории.

* * *

— Очень скучаю, Ортем. — Марина и старается выглядеть радостной, и не получается. Что-то всё ещё тревожит её? — Вас всего два дня нет дома, а кажется — что месяц прошёл.

Она сказала это — и отчаянно захотелось туда, в Рим. Сидеть в соседней с ней комнате, читать книги — а когда день заканчивается — просто быть рядом. С Ингой замечательно получалось молчать — словно на самом деле оба говорят, и рассказывают о себе очень и очень много. И когда её подолгу не было рядом, возникало подобное чувство тоски. Уже не важно, игра это или нет, симуляция или реальность. Есть человек, с которым хочется быть рядом.

— Самому домой охота, — признался Артём. — Но пока не знаю, когда вернёмся. Я хотел поговорить с вашими родителями — о вашем детстве. Вы не возражаете?

Марина удивлена. И опять я что-то не то брякнул, подумал Артём, проверил: автоматический переводчик включен, отзывается на команды. Даже потрогал, чтобы убедиться, что он на месте.

— Конечно, поговорите с ними, они будут очень рады. Миранда рассказала мне. — Вот чёрт, это же видеосвязь! Конечно, Марина заметила, что он с обеспокоенным видом прикоснулся к чему-то за ухом. — Рассказала, что случилось с вашей рацией и переводчиком. Что вы умеете звонить без рации. Так нечестно, Ортем! Я сама хочу видеть все эти чудеса!

— Не беспокойтесь, Марина, самое интересное я Миранде не показывал, — сумел сказать с достаточно серьёзным видом, чтобы Марина рассмеялась.

— Хорошо, я подожду. У меня для вас есть новости, Ортем. Одна новость, но очень хорошая. Возвращайтесь поскорее, ладно?

— Да, Марина. Берегите себя!

Следующей была Миранда. И тоже запросила видеосвязь.

— Словно год вас не видела, — призналась она. — С вами каждый день — как в сказке. Я не стала Марине всё рассказывать. Сами расскажете, и покажете, да? У вас усталый вид, Ортем. Вы в Париже?

— Точно. Только сегодня дали немного отдыха. Как вы узнали, что я в Париже? — Оглянулся, и понял, как: в окно виден силуэт здешней Эйфелевой башни. Миранда, несомненно, её тоже видит. — Всё, вопрос снимается.

Миранда рассмеялась. Как в ту ночь: запрокинув голову, от души. Посерьёзнела.

— У меня для вас есть две новости, Ортем. Даже три, на самом деле. Нам нужно поговорить. Вы когда выступаете завтра?

— Не имею права говорить, Миранда.

— Ой, простите! Ну конечно! Тогда не буду отвлекать, Ортем. Отдыхайте. И не забудьте нам рассказать потом, как вам понравился Париж!

Глория тоже захотела видеосвязь.

— Сэр Ортем, мои друзья очень хотят, чтобы вы снова исполнили что-нибудь в Гайд-парке. Если хотите, я пришлю вам расписание всех музыкальных вечеров. Сможете?

— Ваши друзья, Глория?

Она рассмеялась.