Тридевять земель

Она пояснила. Получается, что это «демоны», по классификации Айура. Артём попросил рассказать подробнее, что Плутония знает о нечисти. Канси прочла ему краткую лекцию. Нечисть — высокоорганизованная форма жизни, со специализированными формами, которая отлично адаптируется к широкому диапазону условий окружающей среды. Её делят на три условных категории: биомасса — примитивные, малоподвижные формы, в основном запрограммированные на ассимиляцию заданных в их программе веществ; дронов — мобильных организмов с узким набором функций, и управляющие формы, они же «генералы» — мозг нечисти. Самые опасные формы жизни, самые живучие и сложно организованные. Нечисть умеет строить космические корабли, умеет строить пространственно-временные коридоры, чтобы пересекать огромные дистанции в космосе за короткое время. Если бы они целенаправленно хотели уничтожить людей Плутонии, сделали бы это за несколько часов. Войны как таковой не было бы. В этом вся странность.

— Получается, что они и не собирались вас завоёвывать?

— Наверное. Они захватили наши лаборатории — у них был доступ, через подчинённых людей, ко всей важной информации. Они могли бы легко отыскать противоядие от нашего токсина — а он действует против них до сих пор. Они не учатся у противника, не пользуются его информацией. У них свои какие-то цели, пока никто не знает — какие.

— Совпадает с тем, что знают на Айуре. Не так давно я видел командную форму — своими глазами. Не хотел бы увидеть снова. Стой, то есть что — меня как будто кусали такие вот комарики? Чтобы подчинить?

Она покивала.

— На Айуре очень хорошо распознают нечисть. Ни одна форма не войдёт в Рим, но если это всего лишь недавно укушенный человек, ещё совершенно нормальный — медосмотр может не выявить. После такого укуса на теле человека нет клеток-контроллеров. Человек просто начинает по-другому мыслить и действовать, и в конце концов приводит нечисть за собой — распространяет её.

— Медосмотр не выявит. А кари?

— Они могут. Мы хотим привезти их в каждый город, чтобы каждый человек регулярно проходил перед ними. Просто на всякий случай.

— Получается, это не моё тело, — Артём взял походный набор инструментов — задняя стенка коробочки могла становиться зеркалом. Посмотрел себе в глаза. Чёрт, только сейчас заметил! Рисунок на радужке глаз! И сам цвет! У него глаза серые — были серые — а сейчас светло-карие. Как такое можно было не замечать так долго? — Да, — заключил он. — Похожее, но не моё. — Он посмотрел на следы от укуса собаки. И тоже — немного не там. А кто кусал в таком случае это тело? И чьё оно?

— Только не пугайся, — Канси прижала его к себе. — Анчири говорил, что сознание иногда ведёт себя очень странно. Одна и та же личность может существовать сразу во многих телах, или переноситься, между разными точками пространства-времени. Причём крайне быстро, словно через туннель.

— Теперь мне хочется узнать, кто же это был, — Артём посмотрел на свои — не свои — ладони. — И что с ним случилось.

Фари, вспомнил он. Сэр Джеймс упомянул, что у меня вроде как были родственники из семейства Фари. Тогда я не придал этому большого значения, но теперь…

— Мне тоже. Ты сказал, что способности дросселя проявились сразу — пусть и непреднамеренно. А потом тебе только помогали их развивать.

— Это самое странное. Всё, чем я занимался на Земле — в прошлой жизни — здесь вряд ли пригодилось бы. А это было с самого начала — и оно сразу же пригодилось.

Канси сбегала к двери, и закрыла её.

— Дыши спокойнее, — она уселась к нему на колени, лицом к лицу. — Не поддавайся страху. Приложи ладонь к моему затылку и держи так.

— Ты говорила, нельзя к нему прикасаться.

— Нельзя никому, кроме тебя. Ну же!

Она прижалась лбом к его плечу и обняла.

— Вспомни что-нибудь очень приятное. Можешь думать о других женщинах. — Лица её он не видел, но чувствовал, что она улыбается.

* * *

Он словно проснулся — пришёл в себя после череды видений. Канси так и сидела у него на коленях, он всё так же прижимал ладонь к её затылку. Артём поискал взглядом часы. Прошло всего пять минут?

Канси медленно выпрямилась.

— Так мы делаем, чтобы доставить друг другу радость, — Глаза её снова светились. — Ещё один способ.

— Обалдеть, — признал Артём, медленно отнимая ладонь. Страха как не бывало — а ведь накатывала самая чёрная паника. — А другие способы… доставлять радость?

— Как и у всех людей, — Канси поднялась, и потянулась. — Тебе нужно отвлечься. Завтра интересное путешествие, а ты не закончил ещё отчёт. Помочь тебе?

— Если не трудно. Можно ещё вопрос?

— Конечно, — ответила она невнятно, держа в зубах шпильку для волос. — Никак не привыкну к хвостику.

— Почему я ничего не помню?

— Ты о чём? — Она снова уселась к нему на колени.

— Про первую ночь. Помню, что были близки. Два или три раза, но не уверен. Но ничего больше не помню.

— Интересно. Наши мужчины тоже мало что помнят. Это был эстос, поэтому не помнишь. Есть хочу, сил нет! Карико, ты дома?

— Погоди, что такое эстос?

— Течка, — тут в комнату вошла Карико, и Артём счёл за лучшее прикусить язык. Он так и сел на стул, услышав ответ.