Трибьют

— Может, я так и сделаю. Проверю, чтобы полы доставили ко вторнику. Если на этот раз ошибки не будет, начнем их укладывать, — сказал он Силле и повернулся к Форду. — Розы подойдут?

— Классика для такого случая.

— Ладно. Я сообщу вам насчет пола, Силла.

Когда Мэтт спустился по лестнице, Форд подошел к Силле, взял ее за подбородок и поцеловал.

— Светло-серебристый здесь, тусклое золото в хозяйской спальне.

— Возможно, — она улыбнулась. — А почему?

— Лучше сочетаются с ванными, чем остальные. А поскольку оба тона теплые, серый даст ощущение прохлады. Это же чердак, как бы ты его ни оживляла. А в спальне тон будет спокойным, но в то же время насыщенным. А теперь расскажи мне, зачем Бадди устанавливает кран над плитой.

— Чтобы наполнять кастрюли.

— Понятно. Я говорил с Брайаном.

— Это не новость.

— О письмах. О его деде.

— Ты… ему рассказал? — от удивления она приоткрыла рот. — Ты ему сказал, что я думаю, что его дед нарушил библейские заповеди с моей бабушкой?

— Не припоминаю, чтобы мы упоминали о заповедях. Тебе нужен образец почерка. Брайан, по всей видимости, сможет его достать.

— Да, но… Но разве нельзя было немного схитрить? Ты не мог соврать?

— Я не умею хитрить. И даже если бы я был чемпионом в этом деле, я не могу обманывать друга.

— Ты и правда вырос на другой планете, — она вздохнула. — Ты уверен, что он ничего не скажет отцу? Это чревато скандалом.

— Уверен. Однако он высказал одно любопытное предположение. А что, если эти письма написал Хеннесси?

Рот Силлы снова приоткрылся.

— Хеннесси, который пытался столкнуть мою машину?

— Ты только подумай. Можно ли сойти с ума, если у тебя был роман с женщиной, которая — как ты думаешь — виновата в том, что твой сын стал инвалидом? Я понимаю, что это притянуто за уши. Но я собираюсь еще раз перечесть письма. Просто чтобы посмотреть, возможно ли это.

— Знаешь что? Если ниточки поведут туда, даже просто в том направлении, я не хочу ничего знать. Мне становится плохо от одной мысли о моей бабушке и Хеннесси.

Она вздохнула и стала спускаться по лестнице вслед за ним.

— Я сегодня разговаривала с полицией. Суда не будет. Они пришли к соглашению. Хеннесси подал прошение или что-то в этом роде. Он проведет не меньше двух лет в государственном учреждении, психиатрическом.

— И как ты к этому относишься? — Форд коснулся ее руки.

— Честно говоря, не знаю. Поэтому я думаю, что лучше мне забыть об этом и заняться своими делами.

Она вошла в хозяйскую спальню и внимательно посмотрела на образцы краски.

— Да, ты прав насчет тускло-золотого.

Глава 25

Воскресное утро Силла потратила на журналы по домоводству и дизайну, бродила по Интернету в поисках идей и поставщиков, сохраняя заинтересовавшие ее ссылки. Ей с трудом верилось, что она добралась до той стадии, когда можно уже задуматься о мебели.

Оставалось еще несколько недель, и ей еще придется навестить антикварные магазины и даже блошиные рынки — а возможно, и магазинные распродажи, — но она приближается к тому моменту, когда на повестке дня будет заказ диванов и стульев, столов и торшеров.

Затем придет очередь постельного белья, размышляла она, потом украшения для кухни и кабинета, занавески для окон, ковры. Чтобы получился дом. Ее дом.

Ее первый настоящий дом.

Сидя за кухонным столом Форда с ноутбуком и кипой журналов, она думала о том, как много изменилось с марта. Нет, не с марта. Она начала этот путь тем давним путешествием через Голубой хребет, которое она предприняла специально для того, чтобы увидеть «маленькую ферму» своей бабушки, увидеть родину отца и, возможно, понять, почему он вернулся сюда, оставив ее.

И она влюбилась в эти холмы, уходящие к далеким горам, в леса, в маленькие и большие города, в дома и сады, в извилистые дороги и речки. И главное, она влюбилась в старый деревенский дом за каменной стеной, окруженный заброшенным, разросшимся садом.

Как сказал Форд, замок Спящей Красавицы. Но уже тогда она видела в нем свой дом.

Теперь все, о чем она мечтала, к чему стремилась, вот-вот должно было сбыться.

Она сидела за столом, пила горячий кофе и представляла, как входит в комнату со стенами цвета сияющей и радостной зари, как живет той жизнью, которую выбрала сама, а не той, которую выбрали для нее.

Вошел Форд, сонно зевнув.

Вы только посмотрите на него, подумала она. Едва проснувшийся, долговязый, стройный, немного неуклюжий, в длинных синих трусах и потрепанной футболке с изображением Йоды. Выгоревшие на солнце волосы взъерошены, зеленые глаза еще окончательно не проснулись.

Он ужасно мил.

Форд налил в кружку кофе, добавил сахар, молоко.

— Господи, как тяжело вставать по утрам, — сказал он и выпил кофе, как будто от содержимого кружки зависела его жизнь. — Как тебе удается выглядеть такой бодрой? — он оперся локтем на стол.

— Может, потому, что я не сплю уже три часа. Уже одиннадцатый час, Форд.

— У тебя нет ни капли уважения к воскресному дню.

— Точно. Мне стыдно.