Трибьют

Она прислонила дверь к стене и пошла за ним. От взгляда через окно хозяйской спальни у нее перехватило дыхание.

Шесть репортеров — это досадная помеха в работе. Но шестьдесят — это катастрофа.

— Они стали приезжать все сразу, — говорил ей Мэтт. — Как будто по сигналу. Брайан вызвал меня и сказал, что они задавали вопросы его людям. Там телевизионные камеры и все такое. В доме и в саду работают не меньше десятка человек. Их всех невозможно проконтролировать.

— После того как я попала в аварию, этого следовало ожидать, особенно с учетом обстоятельств. Но я думала, все ограничится несколькими сообщениями в новостях. Мне нужно позвонить. Попробуйте попросить своих людей, Мэтт, чтобы они не разговаривали с репортерами, по крайней мере, пока. Мне нужно несколько минут, чтобы… — она умолкла, увидев, как к дому подъезжает блестящий черный лимузин.

— Вы только посмотрите на это!

— Вы только посмотрите, — повторила Силла. Ей необязательно было видеть выходящего из машины Марио, чтобы понять, кто приехал. И зачем.

Когда Силла спустилась на веранду, Беделия Харди уже стояла там, опираясь на руку мужа. Она повернулась под идеальным углом к репортерам, с раздражением подумала Силла, чтобы телеобъективы могли запечатлеть выражение горечи на ее лице. Она распустила волосы, чтобы они сверкали на солнце, контрастируя с льняной курточкой под цвет глаз.

Когда сетчатая дверь захлопнулась за Силлой, Дилли раскрыла объятия, не забыв повернуться так, чтобы ее можно было снять в профиль.

— Девочка моя!

Она шагнула вперед в своих довольно экстравагантных босоножках «Джимми Чу». Силле ничего не оставалось делать, кроме как сойти по ступенькам в своих рабочих ботинках и оказаться в материнских объятиях и облаке духов «Вечерний Париж». Любимые духи Дженет, перешедшие по наследству к дочери.

— Девочка моя. Девочка моя.

— Это ты, — шепнула Силла на ухо матери. — Это ты сообщила прессе, что приезжаешь?

— Конечно. Пресса — это всегда хорошо. — Она отстранилась, и через янтарные линзы солнцезащитных очков Силла увидела, что тщательно накрашенные глаза Дилли широко раскрылись. Ее тревога была искренней. — Силла, твое лицо. Ты же говорила, что не пострадала. Силла!

— Это всего лишь пара шишек.

— Что говорит врач? О, этот ужасный человек, этот Хеннесси. Я его помню. Угрюмый ублюдок. Боже, Силла, ты пострадала.

— Я в порядке.

— Да, но ты могла бы хоть немного накраситься. Но на это уже нет времени, и, наверное, так будет даже лучше. Пойдем. Я все подготовила. Просто слушайся меня.

— Ты натравила их на меня, мама. Ты прекрасно знаешь, что именно этого я не хочу.

— Речь не идет о тебе и о твоих желаниях. — Дилли посмотрела мимо Силлы, на дом, а затем отвернулась. И Силла вновь увидела на ее лице искреннюю боль. — И никогда не шла. Пресса нужна мне. Мне нужно внимание, и я его получу. Что произошло, то произошло. Теперь ты или позволишь им и дальше приставать к тебе с глупыми расспросами, или попробуешь переключить часть их внимания, а может и все, на меня. Господи! Что это?

Силла опустила взгляд и увидела Спока, который терпеливо сидел у их ног, протянув лапу, и внимательно смотрел на Дилли своими выпуклыми глазами.

— Собака моего соседа. Он хочет, чтобы ты с ним поздоровалась.

— Он хочет… А он не кусается?

— Нет. Просто пожми ему лапу, мама. Он решил, что ты друг, потому что ты обнимала меня.

— Хорошо, — она осторожно наклонилась и — что делает ей честь, подумала Силла, — крепко пожала лапу Спока. Потом слабо улыбнулась. — Он такой уродливый, но страшно милый. Теперь пойдем.

Дилли повернулась, крепко обняла дочь за талию и протянула руку мужу.

— Марио!

Он подбежал, взял ее руку и поцеловал.

— Мы готовы, — объявила она.

— Ты выглядишь великолепно. Несколько минут, дорогая. Тебе не следует слишком долго находиться на солнце.

— Держись рядом.

— Обязательно.

Стиснув Силлу, Дилли двинулась к камерам.

— Потрясающие туфли, — похвалила Силла. — Только не очень подходят для травы и гравия.

— Я знаю, что… Кто это? Нельзя, чтобы репортеры нарушали линию.

— Он не репортер. — Силла смотрела, как Форд проталкивается через ряды корреспондентов. — Иди в дом, — сказала она, когда он поравнялся с ними. — Тебе все это ни к чему.

— Должно быть, это твоя мать? Не ожидал увидеть вас здесь, миссис Харди.

— А где еще я должна быть, когда с моей дочерью стряслась беда? Новое увлечение? — Она оценивающе оглядела Форда с головы до пят. — Я кое-что слышала о вас. Не от тебя, — добавила она, посмотрев на Силлу. — Нам нужно будет поговорить. А вы пока просто подождите вместе с Марио.

— Нет. Он не Марио, и он не будет покорно стоять в сторонке, как дрессированная комнатная собачка. Не доставляй им этого удовольствия, Форд.

— Пойду в дом и выпью кофе, — сказал он. — Хочешь, чтобы я вызвал полицию?

— Нет. Но все равно спасибо.

— Типичный южанин, и довольно мил, — заметила Дилли, когда Форд направился к дому. — Вкус у тебя улучшается.

— Я на тебя сержусь, — Силла нахмурилась и едва сдерживала гнев, — так что советую быть осторожной в выборе темы.