"Три звезды" для стюардессы

- Да, - рассмеялась я.

Спиртное неожиданно хорошо легло на то, что я уже успела сегодня принять, мягко прокатилось по пищеводу. И расслабило. Оказывается, я до этого очень напряжена была. А успокоилась только сейчас.

В странной компании незнакомого мужчины.

- Вообще, это все хрень, - сказал задумчиво мой теперь уже собутыльник, - я имею в виду, выпивка.

Ничего от нее хорошего нет. Только голову туманит. И делаешь потом хрень какую-нибудь. Но иногда…

- Да, - выдохнула я, - иногда да.

- О как… У тебя тоже все непросто? Да, лисичка?

Он глянул неожиданно остро, внимательно. И совсем в этот момент не выглядел пьяным. Так, расслабленным. Спокойным.

И меня своим спокойствием заряжал.

- Да, - как-то легко согласилась я. Признаваясь в первую очередь самой себе, что все непросто.

- Расскажешь?

Я помолчала. С одной стороны, глупо это: вот так рассказывать незнакомому человеку о себе такие личные вещи. Но с другой… Может, так и надо? Все равно, никому не расскажешь ведь. Просто потому, что некому.

- Да особенно и нечего, - пожала плечами, формулируя, - просто как-то… Навалилось все.

- У меня тоже, - кивнул он. И отпил прямо из бутылки. В неверном свете фонарика я увидела его четкий жесткий профиль, сильные пальцы на стекле. С какими-то татуировками, похожими на перстни. И надпись на этикетке. Надо же, в самом деле Макаллан…

Господи… Это Россия. Только здесь, наверно, возможно ночью встретить сидящего на лавочке во дворе обычной хрущевки мужчину с тюремными татуировками, пьющего из горла элитный виски с дешевой колой и заедающего все это дело швейцарским ( теперь я в этом уже не сомневалась) шоколадом…

Невероятное сочетание. Дикий диссонанс.

- А у вас что?

Спросила с искренним интересом. Я уже понимала, что передо мной непростой человек. Но почему-то не испугалась. В конце концов… Да что я теряю? Вообще ничего.

- У меня… У меня дочка сегодня улетела в другую страну. – Тихо сказал он, смотря перед собой, помедлил и уточнил, - навсегда.

- О…

Ну что тут скажешь…

- Да не, я понимаю, что сейчас это все туфта, что всякая там видеосвязь и прочая хрень…

Он нервно прикурил, спрятал сигарету в горсть, так, что и огонька не видно было, выдохнул дым. Поймал мой взгляд, предложил:

- Хочешь?

- Нет, не курю.

- И правильно, - одобрил он, - женщине не надо курить. Особенно такой, как ты, лисичке. Тебе рожать еще…

- Нет… - сказала я, прежде чем подумать, - не рожать…

- О как… Уже? Дети, муж? Хотя вряд ли…

- Почему?

- Ну стала бы ты тут со мной сидеть, если б дети и муж были…

Я улыбнулась его догадливости, протянула стаканчик. Он булькнул виски.

- Разбавить?

- Нет, пожалуй…

- Ну вот и я думаю, только портить. И так пойло не ахти…

- Неплохое. Это же Макаллан?

- А хер его разберет… Я не понимаю в них ничерта. Попросил пацанчика в магазе крепкое и чтоб не травануться. Давай. За то, чтоб… Ну, короче…

Он скривился и выпил залпом. Я не отстала.

Он закусил сигаретой, я опять заела шоколадом. Пока жевала, поймала на себе внимательный изучающий взгляд. Такой… Мужской очень.

Это было странно и волнительно. Непривычно.

- Ну и почему у такой лисички нет мужа и детей? Мужики слепые, что ли?

- Муж был, - пожала плечами, - а дети… Не будет уже.

- Даже так…

- Да.

Ну вот и призналась ты самой себе. Неожиданно. После двух дней отрицания. Горечь, привычная и странная, легла на язык, не отравляя, словно необходимое лекарство.

- Потому и гуляешь по ночам?

- Да. Недавно узнала. Живот заболел, - зачем-то начала рассказывать я свои женские проблемы незнакомому опасному мужику, - сняли с рейса. Я стюардесса, - пояснила, он кивнул, пыхнул сигаретой, прищурился, - отправили в больницу. Ничего особенного, обычный приступ. Но обследовали. И вот…

- Ну, это же не окончательно?

- Окончательно. Все. Я и раньше… Болела. Но думала, что… А теперь…

Я махнула рукой. Слез не было. Я вообще редко плачу. Только, наверно, когда совсем невмоготу. А пока что я до такого не дошла. А, может, и не осознала.

- Сочувствую, лисичка.

Он больше ничего не сказал. Смотрел перед собой, курил. А я, уже приноровившись к темноте, могла разглядеть черты его жесткого серьезного лица.

Мужчине было примерно около сорока, сорока пяти. Тяжелый подбородок, твердая линия губ, нахмуренные брови, резкие морщины, разбегающиеся от углов глаз… Крупные руки, с неожиданно длинными и красивыми пальцами…

Привлекательный.

Почему один здесь? По дочери скучает?

- А вы… Дочка большая уже, наверно?

- Да, тринадцать лет.

- А за границу к кому?

- К матери своей.

- О… Вы в разводе…

- Мы не были женаты.

Он затянулся, опять отпил из бутылки.

- Я вообще только пару месяцев, как узнал, что у меня дочь есть, прикинь?

- Даже так…

- Ага… Ее мамаша, стерва, бл… - Он скомкал ругательство, глянул на меня , - прости… Но слов прям нет других.

- Не извиняйтесь, - кивнула я, - всякое бывает…

- Ну да. Но она… Черт… Ладно. Я вышел как раз, - тут он глянул на меня, уточнил, - из тюрьмы.

Я кивнула. Понятно уже по наколкам на пальцах, что человек с прошлым.