Читаем Три высоты полностью

- Как хотите. Только все равно раньше меня вряд ли доберетесь: До аэродрома километров сорок, не меньше! - попробовал отговорить меня Харитонов. - Ну да ладно, держитесь дороги. Ударят заморозки - подберу.

Мы сняли с самолета рацию и вооружение, погрузили все в кузов заправленного авиационным бензином "фиата", туда же загнали по покатям "мерседес" - жаль показалось бросать такого красавца - и распрощались. Харитонов остался ждать заморозков, а я, чертыхаясь и проваливаясь по колено в грязь, зашагал вдоль обочины.

До аэродрома добрался лишь на четвертый день, когда нас с Харитоновым и ждать перестали. Он прибыл чуть ли не вслед за мной. "Мерседес" у него по дороге кто-то реквизировал, а "фиат" удалось доставить до места.

Командир полка Ищенко грузовик одобрил, заявив, что в хозяйстве и гнутый гвоздь пригодится, но рассматривать его в качестве компенсации за потерянный самолет наотрез отказался.

- Вот "мессера" или там "фоккера" гребанете - тогда квиты! - сказал он, улыбаясь. Его обрадовало, что все кончилось лучше, чем можно было ожидать. На худой конец можете танковую колонну спалить. А пока отправляйтесь в Куйбышев получать новые самолеты.

В Куйбышеве меня ожидал сюрприз, о котором я и мечтать не мог. Приемка новых "илов" - дело серьезное, поэтому помимо летчиков Кузина, Молодчикова, Лядского, Балдина и других в командировку с нами отправилась группа техников, в числе которых был Фетисов. Он-то и проявил первым беспокойство по поводу предстоящего ночлега в незнакомом городе.

- Вас как фронтовых офицеров, понятно, пристроят, а нам, грешным, куда? Под открытым небом загорать? - ворчал, озираясь по сторонам, Фетисов.

- Будто и ты не с фронта, а из санатория проездом, - успокаивал его Лядский. - Не робей, старшина, всем будет место.

И вот пока мы ходили по городу, с интересом приглядываясь хотя и к скудной, но все же мирной тыловой жизни, от которой давно успели отвыкнуть, судьба, замысловатая, путаная, не признающая никаких правил и никакой логики фронтовая судьба, уже готовила для меня неожиданную, как гром с ясного неба, встречу. Причем такую, какие часто случаются в кино или на-страницах романа, но крайне редко в самой жизни.

Из писем я знал, что мой младший брат Михаил воюет в одной из частей зенитчиков. Обратного адреса, как известно, на таких письмах не полагается: полевая почта такая-то, и все. Попробуй угадай, какие географические координаты скрываются за безликим номером из нескольких цифр. И вдруг...

Когда мы наконец добрались после долгих блужданий до городской комендатуры, чтобы справиться, где лучше переночевать, слышу, склоняется на все лады номер какой-то части - что-то стряслось у них там в тот день.

На цифры у меня особой памяти никогда не было, а тут вдруг словно кольнуло что-то, стукнуло в голову. Схватил я свою планшетку и, ни слова не говоря, вытряхнул все ее содержимое на подоконник; перетряхиваю лихорадочно бумаги: не то, не то...

- Ты что, спятил?! -дергает меня за плечо Лядский. - Или у тебя там квитанция на номер люкс в здешнюю гостиницу?

- Может, и на люкс, - отвечаю. - Погоди!

Наконец нашел. Вот оно, последнее Мишкино письмо! Глянул на конверт: точно, не подвела память! И сразу же к коменданту:

- Адрес! Адрес этой части! Как туда поскорее добраться?

- А в чем, собственно, дело? - подозрительно покосился тот на мою возбужденную, налившуюся враз густым жаром физиономию. - Вы что, тоже...

- Да ничего я не "тоже"! - нетерпеливо перебил я.- Брат у меня там! Родной брат, понимаете?!

А дальше все вышло как напророчил в шутку Лядский. Через полчаса мы уже сидели в люксе - только не в гостиничном номере люкс, а в зале городского ресторана "Люкс". За столиком, заставленным на радостях бутылками, напротив меня сидел Мишка - капитан-зенитчик Михаил Тимофеевич Береговой.

- Так ты, значит, все летаешь? - в четвертый, если не в пятый, раз спрашивал он все об одном и том же, как это часто бывает в первые минуты нежданной-негаданной встречи,

- А ты, значит, все сбиваешь? - вторил ему в том же духе я.

- Значит, до капитана уже дотянул - снова начинал свое Михаил. - Молодец! Не подкачал, значит, не подвел фамилию...

- Так ведь и у тебя на погонах те же четыре звездочки! - смеялся в ответ я. - Нашел чему удивляться!

- Вот-вот! - не выдержав, расхохотался в конце концов Лядский, берясь за бутылку. - Встретились два родственничка, два родных братца, а поговорить не о чем...

В бутылках, кстати, была всего-навсего минеральная водичка. Видимо, именно этим и объяснялось их обилие. Щедрые застолья в тогдашних ресторанах были не приняты.

А вот в Киеве, по разрушенным улицам которого мы недавно бродили с тем же Лядским, не удалось поначалу пригубить даже и минералки. Дело, впрочем, застопорилось не из-за ее отсутствия, а из-за нашей с Лядским некредитоспособности. Да как застопорилось-то! Мы с Тимофеем чуть со стыда не сгорели. Расскажу, как это было.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии