Три выбора

На этих людей можно смотреть как на неупорядоченное „рассеяние“, а можно и как на складывающуюся трансгосударственную корпорацию (ТГК) „Всемирная Руссия“.

Её сегодняшнее состояние можно охарактеризовать как малоупорядоченную совокупность малых и даже атомарных сообществ людей, говорящих и думающих по-русски либо даже просто хорошо понимающих русский язык. Общее у них – более или менее совпадающий культурный ресурс (духовные ценности могут совпадать, а могут и нет, могут быть даже противоположными). Упорядочить волю и энергию разрозненной русской диаспоры, ускорить становление ТГК – одна из самых продуктивных целей, какие только можно себе сегодня вообразить».

Мефодий Филиппович отложил листки и задумался. Конечно, картинка, нарисованная Нагорным, выглядела привлекательно. Да и не может не выглядеть привлекательно рекламно-представительская часть бизнес-плана! А то, что эта записка была именно «бизнес-планом», не вызывало сомнения – Нагорный писал свою записку не «для отчета» или в качестве теста при борьбе за вакантное место. Он хотел действовать, и действовать широко – привлекать (и покупать!) журналистов, организовывать по всему миру съезды, конференции и симпозиумы, создавать партии и «общественные движения», в общем, «поднять волну», и на это ему нужны были деньги. А денег без одобрения Филиппа Денисовича ему здесь не дадут.

Но реальное положение вещей было гораздо сложнее и не вызывало того энтузиазма, который явно исходил от нагорновской бумаги – сама возможность достижения «одной из самых продуктивных целей» была окутана туманом.

Мефодий Филиппович вспомнил, как третьего дня, будучи в гостях на даче одного своего приятеля, он утром вышел прогуляться по улице этого небольшого, «чисто дачного» поселка. Погода была замечательная, типичное «бабье лето» с его немного усталым, но ласковым солнышком, легкий ветерок уже легко сдувал с деревьев вощаную листву и она мягко шуршала под ногами. На безлюдной улице было тихо и спокойно – поселок хорошо охранялся, поскольку в последнее время некоторые из его жителей «вышли в люди» и, хотя в целом он остался обычным «дачным кооперативом», среди хозяев появился даже один из членов лужковской администрации. Да и не заглядывали сюда чужие – незачем. На душе было благостно.

Справа по ходу Мефодий Филиппович увидел пожилого мужчину, явно местного дачника, в старых спортивных «трениках» и с тяпкой в руках. Он прочищал от зарослей травы и крапивы водосточную канаву, тянущуюся вдоль его дачного забора. Мефодий Филиппович, поравнявшись с тружеником, остановился и сказал:

– Здравствуйте! Бог вам в помощь!

И это, столь естественное и искреннее движение его души, вызвало такую ответную реакцию, которая хотя и не была для Мефодия Филипповича неожиданной, но, тем не менее, мгновенно погасила наполнявшую его благостность.

Мужчина удивленно поднял голову, как-то испуганно посмотрел на Мефодия Филипповича, но, не обнаружив видимой опасности, медленно и вымученно улыбнулся и ответил:

– Спасибо, и вам того же!

Вспомнилась похожая реакция прохожих, когда приходилось в незнакомом районе спрашивать дорогу. «Вот так мы и общаемся, – с грустью подумал Мефодий Филиппович, – от своей тени шарахаемся, катаемся по жизни, как капли ртути из разбитого градусника – каждая капля ищет свою щель и начхать ей на судьбу остальных! И это – на всех социальных уровнях. Накрывает ли районная милиция какой-нибудь бомжатник – его обитатели бегут, как тараканы, прихватив с собой все то, что можно унести. Идет ли „на беспредел“ Генеральная прокуратура – картинка та же! Вот ведь когда теперешний израильский Президент был ещё нашим „опальным олигархом“ и держал сухую голодовку в „Матросской тишине“, и коллегам, и „собратьям“ было на это глубоко наплевать. Они рвали его на куски – акции „Юкоси“ шли в гору – и индекс биржи РТС достиг исторического максимума… А весь-то наш хваленый коллективизм, он же „исконная соборность“ – книжный миф».

И вот теперь Мефодию Филипповичу подумалось, что предлагаемый Александром Нагорным план похож на программу демеркуризации мировой цивилизации – очистку её от «руссийской ртутности». Но слабо верится в возможность успеха объединения «малоупорядоченной совокупности малых и даже атомарных сообществ людей, говорящих и думающих по-русски» за границей на базе такого же – если не более! – «атомарного сообщества» населения «метрополии»…

Его размышления прервал приход отца – он вернулся в кабинет после отлучки не очень веселый. Филипп Денисович налил себе чаю и спросил:

– Ну, как тебе идея? Только не будем говорить на «общие темы», меня интересует одно – можно ли этому голодранцу денег дать? Не промотает ли на Багамах с девками? Будет ли «в коня корм»?

Мефодий ответил:

– Да нет, отец, мне как раз хочется высказаться «в общем плане».

Филипп Денисович не стал возражать и молча кивнул сыну. Но в его глазах промелькнула тревога и неуверенность. А Мефодий, получив разрешение, продолжил: