Три цвета любви

– Садись назад. – Он махнул на «Мазду». – Действительно неловко получилось. А поговорить нужно. Хотя… – Он оглянулся на забор, за которым торчали микроавтобус со значком одного из телеканалов и еще парочка машин, возле которых курили несколько персонажей, явно имеющих отношение к СМИ. У двоих болтались на боку профессиональные фотокофры, прислонившаяся к забору девица что-то говорила типу с видеокамерой, корреспондентша, должно быть. – Если эта публика за нами увяжется, еще и возле следственного комитета примутся своими микрофонами и камерами тыкать… Не Шухова же вызывать. Да и что он сделает? На улице-то они в своем праве: где хотят паркуются, за кем хотят едут.

– Может быть, Александра Игоревна окажет мне честь… – осторожно предложил Игорь Анатольевич.

– А это мысль, – кивнул Дим. – Лель, тогда я в следственный, как освобожусь, подъеду, меня там тоже видеть желают. А ты сейчас с Игорем Анатольевичем поедешь, хорошо? – Она кивнула. – И машины удачно стоят… Значит, делаем так…

Через минуту Леля, только что нарочито медленно усаживавшаяся в красную «Мазду», оказалась в припаркованном рядом автомобиле господина адво- ката.

В салоне пахло мужской туалетной водой и дорогой кожей.

Кто это сказал, подумалось вдруг Леле: «Деньги не приносят счастья, но плакать удобнее в «Мерседесе», чем в автобусе?» Плакать, впрочем, не хотелось. Точнее (правильно она Мике сказала), не моглось. Хотелось же по чему-нибудь стукнуть. А лучше – по кому-нибудь! Она покосилась на адвоката, не отрывавшего глаз от дороги. Профиль у него тоже оказался довольно унылый. Или, может, печальный? Иа, как есть Иа, грех такого обижать. Зато… если возле следственного комитета будут торчать журналисты, она им… а что она им?! Камеры разобьет? Смешно. Она им что-нибудь скажет! Да так, что полетят клочки по закоулочкам! Ну да, включился вдруг голос здравого смысла, господам журналистам только того и надо – скандала. И желательно погромче. Давай устраивай истерику! Вот им радость-то будет.

* * *

Журналистов возле приземистого желто-серого здания не оказалось. Похоже, устроенный Димом обманный маневр сработал.

Игорь Анатольевич, за время поездки почему-то погрустневший и ставший еще больше похожим на ослика Иа, открыл перед Лелей тяжелую дверь, откуда потянуло холодом и неуютом.

Следовательша, как назвал ее Дим, – молодая, коротко стриженная, быстроглазая, – едва они появились на пороге кабинета, вздернула бровь, точно в удивлении:

– Здравствуйте, Александра Игоревна, проходите. Но… вы вот прямо так сразу и с адвокатом?

Игорь Анатольевич парировал довольно равно- душно:

– Здравствуйте, госпожа Вершина.

– Меня зовут Арина Марковна, – поджав губы, сообщила девица.

– Арина Марковна, здравствуйте, – так же сухо продолжил адвокат. – Мое присутствие не должно вас ни смущать, ни настораживать. Я не помешаю. Александра Игоревна в шоковом состоянии, по- этому…

Стриженая девица ухмыльнулась:

– Поэтому кто-то должен следить, чтобы она не сказала лишнего?

– Арина Марковна! – Адвокат укоризненно покачал головой.

– Ладно, ладно. – Следовательша примирительно помахала узкой ладошкой. – Присаживайтесь. И давайте поговорим без…

– Без? – переспросил адвокат.

– Без подковырок. – Она покачала головой так сочувственно, словно и не язвила только что. Должно быть, их подобным штукам – резкие смены интонации и всякое такое – специально обучают, подумала Леля довольно равнодушно.

Она не считала, что ей и впрямь нужна поддержка адвоката. Но в то же время остаться в этом безликом, угловатом кабинетике наедине с быстроглазой следовательшей, пожалуй, было бы страшновато.

Вопросы госпожа Вершина задавала… неудобные. Вдобавок все время называла Леньку – «ваш муж». Леля каждый раз почему-то вздрагивала. Наверное, она еще не осознала толком, что Ленечки больше нет. Как так «нет»? Вот глупость! Он и раньше, бывало, уезжал – и не на два дня. Вот и сейчас… как будто просто уехал по делам. А это чужое «ваш муж» делало его отсутствие каким-то… окончательным. Безнадежным.

– Вы не замечали в последнее время, чтобы у вашего мужа резко портилось настроение? Депрессия, быть может? Мысли о самоубийстве?

– Да что вы такое говорите? Какое самоубийство! У нас… мы только… мы как раз собирались к Платону слетать, поглядеть, как ему там живется. По скайпу-то он говорил, что все отлично, но лучше собственными глазами увидеть. И не только увидеть. Колледж этот Леня сам выбирал, хотел убедиться, что не ошибся.

– То есть в семье у вас все нормально было?

– Отлично.

– Вы не чувствовали в последнее время, чтобы муж отдалился? Секреты, быть может, какие-то появились? Темы, которые он отказывался обсуждать?