Три цвета крови

В кабинете начальника аэропорта, кроме его непосредственного руководителя — начальника управления гражданской авиации республики, — постоянно находились и два заместителя министра, по одному от каждого. Причем милицейский начальник сидел мрачным, а генерал, представляющий органы безопасности, все время что-то жевал, словно испытывал постоянный голод. Оба генерала отлично сознавали, что они самые настоящие «стрелочники» и в случае провала вся вина будет возложена на них. Поэтому они беспощадно гоняли подчиненных, требуя докладывать о каждой мелочи, о каждом подозрительном случае в аэропорту.

Начальник ГАИ республики и его заместители за этот день наездили больше тысячи километров. Они по несколько раз проезжали по трассе, фиксируя каждую мелочь. В одной из машин, беспрерывно курсировавших между аэропортом и президентским дворцом, сидели два оператора, синхронно снимавшие все вокруг по обеим сторонам дороги. По возвращении они начинали все снова, сдав пленку в Министерство национальной безопасности. Здесь эксперты сравнивали условия дороги и потому достаточно четко представляли все возможные изменения на трассе на каждый час.

Начальник ГАИ лично останавливался у каждого столба. В этот день был особенный праздник для всех водителей. Сотрудники ГАИ почти не замечали их, словно те и другие существовали в двух параллельных мирах. Основная задача выходившего на дорогу сотрудника ГАИ была… «охота за деньгами». Его меньше всего волновали нарушения, внешний вид автомобиля или его техническое состояние. На все существовала твердая такса, и нужно было платить.

Офицеры ГАИ обычно изощрялись в умении прятаться и неожиданно остановить зазевавшегося водителя. Взятки сотрудника дорожной полиции были таким обычным явлением, что их давали все — от любого министра, кроме министра МВД, разумеется, до последнего водителя. Но в этот день, одиннадцатого числа, офицеры ГАИ не брали денег, предпочитая наводить порядок и строго следовать инструкциям начальства.

Среди них было немало разумных, толковых, дисциплинированных исполнителей.

Однако на зарплату в пятнадцать-двадцать долларов жить было все равно невозможно. И хотя это было слабое оправдание, ибо офицеры ГАИ брали и до начала развала экономики, теперь их грех как-то можно было объяснить.

Груодис «работал» над своим образом почти два часа. Теперь это был пожилой, лет шестидесяти, человек, который медленно ехал по трассе в направлении аэропорта. Он обратил внимание на необычную суету и понимающе усмехнулся. «Кажется, Дронго успел поработать и здесь, — подумал он, весело подмигивая проезжавшей мимо машине ГАИ. — Он думает, что все можно так просто решить, все можно предотвратить, — размышлял про себя Груодис, — посмотрим, чем окончится завтрашний день».

При подъезде к аэропорту висел огромный плакат, призывающий всех в казино.

Груодиса всегда поражало это несоответствие увиденному. С одной стороны, они находились еще в состоянии войны с соседней республикой, потеряв пятую часть своей территории. А с другой — призывали всех сограждан и иностранных визитеров проматывать деньги в казино. «Может, поэтому они и проигрывали эту войну», — подумал про себя Груодис.

Свернув налево, в направлении здания аэропорта, он обратил внимание на выстроившуюся очередь автомобилей. «Проверка», — понял Груодис. Он спокойно достал документы. В конце девяносто первого, когда он уходил из органов, Никита Корсунов прихватил несколько чистых бланков советских паспортов, которые и были использованы. По паспорту Груодис значился Щербаковым Владимиром Арсеньевичем, пятидесяти девяти лет от роду.

В Азербайджане, как, впрочем, и в России, все еще действовали старые советские паспорта с отметками, к какому государству принадлежит данный гражданин. У Груодиса в этом паспорте стоял штамп, что он гражданин России.

Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Любой из русских граждан, проживающих в Баку, мог получить подобную отметку в российском посольстве без всяких проблем.

Офицер только открыл паспорт Груодиса и сразу вернул его. Ехавший в аэропорт на стареньком «Москвиче» пожилой русский человек не входил в число подозреваемых. По мнению любого офицера ГАИ, предполагаемый преступник даже не посмотрел бы на подобный автомобиль. В их глазах террорист, осмелившийся готовить покушение на жизнь президента, должен был обязательно приехать либо на «Мерседесе», либо на «БМВ».

— Зачем едете в аэропорт? — спросил офицер. — У вас есть билет?

— У меня племянница прилетает, — простуженным голосом объяснил Груодис, — еду ее встречать. Офицер махнул рукой, чтобы он проезжал. Груодис осторожно поехал по направлению к стоянке автомобилей, расположенной под эстакадой.

Оставив машину, он взглянул на часы. До прилета самолета было еще двадцать минут. Он прошел к зданию.