Три судьбы

Приезжим определяли ночлежку, место, где можно хранить награбленное, помогали с транспортом, местами сбыта.

Где воры будут собираться на сходки, и кто на них будет присутствовать, оперативники знали заранее. Когда сходки накрывали, Алексей общался с задержанными ворами в законе. Тем, кого уже знали, давали профилактический пинок под зад и, если к ним не было претензий с точки зрения закона, отпускали. Жителей других субъектов фотографировали, дактилоскопировали, выясняли, где они остановились, чтобы провести обыск, найти наркотики и оружие и привлечь к уголовной ответственности. Чаще ничего предъявить не удавалось, а таким приёмом как «нахождение» наркотиков и патронов оперативники пользовались редко, профессионалы просто не опускались до таких методов работы.

Сейчас, став начальником милиции области, Алексей общался уже на другом уровне, не с ворами в законе, а с прокурором, губернатором, мэрами, депутатами. Но он был в курсе, кто какую группировку контролирует, какие у неё источники доходов, кто занимается поставкой и распространением наркотиков, у кого оружейный бизнес.

Пехоту можно задержать в один день, взяв сразу десяток человек с оружием и наркотиками, но на их место быстро наберут новых рекрутов. А вот выйти на вершину, дойти до «воровского генерала» очень сложно. Здесь надо найти слабое звено в преступной цепочке и бить в эту точку.

Но сейчас главное — расставить точки над «и» в затянувшихся уголовных делах по убийствам бизнесменов и не допустить новых подобных случаев. Но тут всё наоборот: уже известно, кто за всем этим стоит и заказывает мешающих ему людей. Осталось только взять с поличным всех «пехотинцев», приводящих приговоры в исполнение.

Крайняя беседа Омск, 13 февраля 2005 г

Александр приехал к Леонтьеву воскресным утром и застал того в лоджии в спортивном костюме и с банкой пива:

— Вы же никогда не похмеляетесь, — улыбнулся он, пожимая крёстному руку.

— Конечно, нет. Я просто расслабляюсь.

— Так, может, как говорится, лучше не напрягаться?

— Как-то не получается с моей работёнкой. А ты чего такой довольный явился с утра пораньше? Что-то нарыл?

— Ещё как. Причём, совершенно случайно и в весьма в неожиданном месте. Дядь Володь, вот здесь, на вашей схеме совершения преступлений, изображён пузырёк, — Скворцов ткнул пальцем в лист ватмана с пиктограммой. — Предполагается, что один из бизнесменов был отравлен? Напомните мне, пожалуйста, это дело.

Леонтьев вытащил из стеллажа картонную папку с надписью «Одинцов», положил её себе на колени и, не открывая, принялся пересказывать содержимое:

— Это я предположил, что он отравлен, но доказательств тому нет вообще никаких. Проводилась доследственная проверка, а уголовное дело даже не возбуждалось. Одинцову было сорок лет, в последние полгода до смерти стал часто хвататься за сердце, однако к врачам не обращался, по крайней мере, в его карточке из районной поликлиники записей об этом нет. В последний день своей жизни, это была пятница, бизнесмен организовал в кафе корпоратив, на котором присутствовали девятнадцать сотрудников фирмы. Во время застолья он порядочно выпил и домой уехал на такси один, — Владимир отхлебнул пива и продолжил:

— С женой они в разводе, она с сыном вернулась к своим родителям, так что жил Одинцов один. Искать его на фирме стали только в понедельник, когда он не вышел на работу, да и то не с самого утра хватились. Сотовый находился вне зоны. Как позже выяснилось, просто-напросто разрядился. Позвонили жене, она приехала к нему на квартиру, открыла дверь своим ключом и обнаружила бывшего мужа мёртвым. Обширный инфаркт. В крови, помимо лошадиной дозы алкоголя, был обнаружен обезболивающий препарат. Но таблеток в квартире не оказалось, как и никаких следов пребывания посторонних людей, только недопитая бутылка коньяка. Напиток чист. Где он обезболивающее принимал, неясно. В кафе, где проходил корпоратив, с тех пор, ясное дело, десять раз успели перемыть всю посуду. Так что если это убийство, то недоказуемое. Я Одинцова условно причислил к жертвам киллера только потому, что у него была своя кровельная фирма.

— Кровельной фирмы во владении отца нет.

— Что тогда? Почему ты вдруг заинтересовался этим делом?

— А потому что обезболивающие таблетки ему Павел Золотов на блюдечке преподнёс.

— Ничего себе, — Леонтьев подскочил на компьютерном кресле и уронил папку на пол. — Это он сам тебе поведал?

— Нет, конечно. Всё вообще случайно вышло. Вчера у меня была традиционная «родительская» суббота. Как обычно, приехали с Ленкой и Костиком к родителям. Пили, ели, болтали, а потом как-то вышло, что мы остались с тётей Олей в зале вдвоём. Она уже подвыпила, стала посмеиваться на тему, что я всё же решился бросить опасную борьбу с наркотиками и податься в благодатный бизнес. Ну, я и сказал, что бизнес куда опаснее милиции. И пример привёл. Жил да был один предприниматель, крыши крыл, да в сорок лет здоровеньким и помер.