Три судьбы

— Поеду-ка я домой, — вслух произнёс Алексей, сочтя, что в парке шумно, многолюдно, молодёжно, а народные гуляния ему сейчас ни к чему, и набрал номер водителя.

Закрывая кабинет на ключ, Мудров услышал в конце коридора разноголосый гомон и двинулся в ту сторону. Из-за неплотно прикрытой двери одного из служебных помещений виднелась полоска света, доносились возбуждённые голоса и нестройный смех. «Опера гуляют», — догадался Алексей, становился, не доходя до двери кабинета, и прислушался.

— В общем, поступает сегодня часиков эдак в десять утра звоночек в дежурку, — начал очередную оперскую байку Виктор Столетов, которого Мудров узнал по голосу. — Сообщает парень, что запер в квартире вора и караулит. Выскакиваем с Валеркой на большое кольцо, где пятиэтажки по улице Гидростроителей. Ещё издали видим, что по адресу на четвертом этаже с балкона свисают связанные простыни. Поднимаемся на этаж. Стоит парень, здоровый такой, спортивный, дверь плечом подпирает. Выясняем, что он шёл мимо квартиры соседа, который сейчас в отпуске, и вдруг заметил, что входная дверь приоткрыта. Заглянул — а там вор по шкафам шарит. Парень сразу же с мобильного звякнул в дежурку и подпер дверь плечом, чтобы жулик не сбежал до нашего прибытия.

— Какой, однако, оказался сознательный гражданин, побольше бы таких, и нам полегче, — прокомментировал напарник рассказчика.

— Ага. Вор попытался прорваться, но не удалось, сосед оказался сильнее. Тогда жулик понял, что он заблокирован, попал, значит, в ловушку, и стал выбрасывать из окна свои инструменты и отмычки. Потом простынки связал и с балкона спустил. Входим мы в квартиру, я и спрашиваю: «Ну, и что же ты не спустился по этой верёвке и не сбежал?». А он мне таким печальным голосом отвечает: «Да во мне больше ста килограмм, боялся сорваться»…

Концовка рассказа потонула во взрыве дружного смеха. «Бухают, черти», — констатировал Мудров, вспомнил, как сам с коллегами по первой молодости допоздна засиживался на работе, и мысленно разрешил: «Ну, пусть расслабляются ребята, завтра им опять пахать, а то ещё и сегодня, если вдруг поступит срочный вызов». Редкая ночь обходилась без происшествий. Алексей вздохнул и пошёл к выходу из здания.

Он попросил водителя остановиться за несколько кварталов до дома и вышел из машины, чтобы немного пройтись пешком. По пути продолжил сравнивать восьмидесятые и девяностые. Когда он работал в Абинском районе, в колхозах были нередки кражи животных и зерна, фруктов и овощей. Лошадей и коров увозили на машинах для перевозки скота. Сторожей обычно напаивали, а животных переправляли в Карачаево-Черкесию или Ставропольский край, где забивали на мелких бойнях и продавали мясо на рынке, или же отвозили разделанные туши на мясокомбинаты.

Иногда удавалось вычислить преступников до того, как коровы превращались в фарш. Находились свидетели, которые видели рефрижератор или машину для перевозки скота возле придорожного кафе, кто-то запоминал особые приметы водителей, к примеру, наколки или шрамы, по которым их потом вычисляли. Опера приезжали к владельцу машины, кололи его, и он рассказывал, куда отвёз скотину, иногда её даже спасали. Если же этого не удавалось, то следователи разбирались с начальниками мясокомбината или бойни, скупившими краденое, оформляли протокол выемки, и пострадавшим возмещался ущерб.

Дело оперов — задержать воров, изъять украденное да передать дело следствию, с этим они прекрасно справлялись, и председатели колхозов были готовы отблагодарить уголовный розыск за помощь. Руководители хозяйств понимали, что все потихоньку воруют, и потому надо иметь «крышу», к которой можно обратиться. Не все, конечно, председатели об этом думали, а только наиболее шустрые, которые по характеру сходились с оперативниками, и эти люди оказывали друг другу взаимные услуги. Но только не связанные с уводом преступника от ответственности.

Впрочем, в каждом конкретном случае приходилось разбираться отдельно. Алексей считал, что если подрались два подростка, зачем портить им биографии уголовным делом? Даже если кто-то из старших вступился за парня и ударил нападавшего, тоже не обязательно доводить дело до суда. Если человек по натуре не преступник и то, что он совершил — случайность, надо дать ему шанс на исправление. И Мудров всегда этот шанс давал.

Когда доводилось чем-то помочь председателям колхозов и совхозов, для тех не составляло сложности отблагодарить милицию плодами полей, ведь тогда всё было как в песне: «Всё вокруг колхозное, всё вокруг моё». А у оперов не было системы, при которой они платили бы дань своему начальству, разве что могли привезти полученный в виде благодарности ящик яблок, черешни, десяток арбузов. Но деньги — нет. Поделиться помидорами или черешней с коллегами и шефом не считалось взяткой, это было то же самое, что угостить чаем с конфетами.