Три судьбы

– Ну что, теперь все ясно? – спросил он. Когда Тайя молча покачала головой, Малахия снова прильнул к ее губам.

Казалось, она рухнула в пропасть с вершины «американской горки». Только этим можно было объяснить прилив крови к щекам, звон в ушах и бешеное сердцебиение. Ледяной ужас, смешанный с радостным возбуждением.

– Так как же?

– Я… я забыла, о чем шла речь.

– Раз так, повторю.

Он подхватил ее на руки и отнес в спальню, пинком закрыв за собой дверь.

– Соберись с мыслями. Помни, я делаю это только для того, чтобы ты больше не злилась на меня, – сказал он, опуская Тайю на кровать.

Она так растерялась, что даже не пыталась сопротивляться. Малахия внимательно следил за лицом Тайи и расстегивал на ней блузку. Он что-то прошептал и слегка приподнял ее, чтобы снять блузку.

– Ты просто прелесть.

– На мне не то белье. Если бы я знала, что мы… Мое белье для этого не годится.

– В самом деле? – Малахия посмотрел на ее простой белый хлопчатобумажный лифчик. – Ну, если так, то мы сейчас его снимем.

– Я не то имела в виду… – Когда он расстегнул застежку лифчика, Тайя громко ахнула. – Ты уже делал это…

– Признаюсь, делал. – Салливан снял с нее лифчик, склонился и прижался губами к ее губам. – А теперь держись. Сейчас я на тебя наброшусь. – Он начал нежно поглаживать ее соски, и вскоре Тайю затопило жидкое тепло. – Наверное, тебе придется позвать на помощь.

– Не думаю, что она тебе требуется.

– О боже, ты неповторима. Поцелуй меня. – Он прильнул к ее губам. – Я хочу тебя.

За всю жизнь Тайи никто еще не говорил ей этих трех слов. Они пронзили ее насквозь, растопили сердце, всколыхнули бурю новых ощущений. Тайя обвила Малахию руками и изо всех сил прижалась к нему.

Изумленному Салливану понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с собой. Потом он опрокинул Тайю навзничь и навис над ней. Она выгнулась дугой и стала стаскивать с него рубашку.

– Я хочу… я хочу…

– Я тоже, – дрожа всем телом, выдохнул Малахия. Его губы чувствовали вкус ее теплой, душистой кожи, руки ощущали, какая она гладкая и шелковистая. Неожиданный пыл Тайи поразил его до глубины души.

Ее тело оказалось удивительно изящным. Тонкий аромат ее кожи опьянил Малахию. Его губы спустились к упругой маленькой груди, потом снова вернулись к горячим, жадным губам Тайи. А когда Малахия положил руку на треугольник курчавых волос и услышал в ответ протяжный стон, он почувствовал себя богом.

Он что-то шептал. А может быть, кричал. У Тайи так шумело в голове, что она ничего не слышала. Ее тело сотрясала дрожь, и ощущения так быстро сменяли друг друга, что разобраться в них не было никакой возможности.

Мозг жадно впитывал их и требовал большего.

Его тело было твердым и горячим. Ничего удивительного, что ей отчаянно захотелось к нему прикоснуться. А когда Тайя сделала это, то ощутила его трепет и частый пульс.

Это было желание. Он хотел ее.

Но когда пальцы Малахии проникли в нее, Тайя забыла обо всем на свете. Она вцепилась в смятое покрывало и крепко зажмурилась.

А затем губы Малахии снова прижались к ее губам, и она раскрылась ему навстречу. Раскрылась вся, и, когда Малахия проник в нее, он овладел ее телом и душой сразу.

Салливан снова прошептал ее имя. Пока он тонул в ее влажном тепле, это имя продолжало эхом звучать в его мозгу. Она подавалась ему навстречу, потом слегка отстранялась, и так продолжалось до тех пор, пока они не достигли общего ритма. Малахия растворился в ней без остатка. Темп движений все ускорялся, а потом наступило неслыханное наслаждение, поглотившее их обоих.