Три способа испортить жизнь магу

– Эмеральд, – раздражённо выплюнул мой нежеланный супруг, – Дотерпите до дома. Там хоть в голос обревитесь, хоть потоп…

– Что это? – с трудом просипела чужим, пока не знакомым мне голосом я и ткнула в муженька многострадальным пальцем.

Нет, мне, благодаря вспышкам памяти, было прекрасно известно, что, но хотелось, чтобы супруг подтвердил или опроверг. Да и убедиться в том, что муж мой первостатейная сволочь, как напоминала моя вторая память, тоже было бы очень не лишним. Потому что картинка в моей голове пока складываться не желала.

Груб был? Был. На свадьбе и перед ней терпелив и внимателен не был? Не был. Ну сволочь же, о чём тут говорить? Ребёнку угрожал? Угрожал. Вообще ювеналки на него не хватает. Хотя, справедливости ради, стоит ещё разобраться, за что именно угрожал-то.

– Кольцо ваше фамильное, что же еще? – буркнул супруг и отвернулся к окошку.

– Болит так почему? – просипела с трудом. – Рука… сейчас отвалился… – и слёзы хлынули из моих глаз бесконечным потоком снова.

– Откуда мне знать? Это же ваше кольцо, – рявкнул супруг, безумно сверкая глазами. – У батюшки лучше спросите.

– Вы же сами сказали, что он сбежааал, – прорыдала опять.

И тут, будто мне мало было ослепляющей боли, память выбросила очередную порцию воспоминаний, и я свою нынешнюю симбионтку прям зауважала.

То, что красный цвет платья символизировал чистоту и кровь, которую девушке предстояло пролить, было непривычно, но объяснимо. А вот кольцо, которое означало отказ от своих собственных желаний и принятие желаний и устремлений супруга, как своих собственных, отныне и навсегда, откровенно пугало. Потому что тот, кто имел яркую и заветную мечту, вынужден был пройти через адские муки, борясь с артефактом. И только если мечта для женщины была важнее всякой боли, кольцо не выдерживало сопротивления и спадало само, что означало или расторжение брака, или принятие супруга в семью женщины и уважение им права женщины на её мечту.

Каких-то принципиальных и тем более запредельных мечтаний я, в силу возраста, давно не имела. Так, планы какие-то, текущие необходимые хочухи, типа дивана в большую комнату. Но чтоб вот настолько сопротивляться обрушившейся на меня внезапно судьбе? Да я ещё даже не до конца осознала сам факт, что где-то тут очутилась, и даже домой ещё толком хотеть не начала. Потому что воспринимала всё происходящее в порядке забавного, сомнабулического бреда. А тут такие мучения сразу. Чего ж ты так хотела, девочка? И почему от нашего(!) фамильного кольца руки болят у меня, а не у супруга?

– Ну сбежал, не сбежал, а видеть вас он, похоже, не очень-то хотел, – раздражённо откликнулся Тааль. – Прекратите истерику. Я вам вчера ещё сказал, что все ваши выходки уже не имеют смысла. Я не ваш отец. Я подобного не потерплю! Вам это прекрасно известно.

– И что же вы сделаете, позвольте узнать? – сквозь вспышки боли поинтересовалась я.

– Не переживайте. Вам это точно не понравится.

– Я не переживаю, я вас… – чуть было не выкрикнула «Ненавижу!», но это были бы совершенно точно не мои слова, поэтому просто едко закончила: – Видеть вас не могу.

– Это взаимно, – хрипло заверил меня наш с девочкой Эмеральд супруг и, повернувшись ко мне мокрым от пота лицом, наглейшим образом сполз в обморок.

Вот… потрясающе просто…

Но, кстати сказать, рука болеть стала куда меньше. А через пару минут всё и вовсе почти прошло, да так, что я сильно заволновалась, не преставился ли супруг вовсе.

– Э-эй! – я осторожно похлопала мужа по щеке. Ну а что? В совместной жизни все поровну должно быть. Он мне по щекам, я ему. Поэтому лупить по морде, так от чистого сердца. – Хер Тааль, или как вас та-ам? Отзовитесь!

Мужчина не то что в себя не пришёл, а побелел ещё страшнее. Теперь я напугалась в самом деле и размахнулась так, чтоб попасть ему кольцом прямо в заострившуюся скулу. Ну и неудачно выпирающий на пути моей оплеухи прямой, длинный нос слегка пострадал тоже. Но это ненамеренно уже получилось.

Мужчина тихо застонал, а потом попытался подняться.

– Да лежите уже, несносный вы человек! Вам меня ещё до дома довезти надо!

– Убийственная логика… И, судя по всему… – он попробовал потрогать языком щеку, отчего лицо его болезненно скривилось, – удар левой. Признайтесь, вы хотели сломать мне нос.

– Господь с вами, как я могла? Зачем уродовать такие выдающиеся части тела? Откуда мне знать, может у вас кроме него и выдаваться-то больше нечему… – по привычке, как студентам, ляпнула, что взбрело в голову я, и в панике закрыла рот обеими руками.

С опаской проследив, как лицо мужчины из бело-зелёного становится красно-фиолетовым, я осторожно, без резких движений сдвинулась в угол и примирительно произнесла:

– Да ладно вам переживать-то. С вашим опытом и сердцем вообще нельзя…

– Что с моим сердцем? – просипел мой недокалечный муж, пытаясь ловить воздух ртом.