Три сердца и три льва

Она очнулась на ложе из резной слоновой кости, устланном мехами и шелками. Ее тело было чистым и свежим; кто-то одел ее в сорочку из белой венецианской парчи. Рядом с ложем стоял искусно сработанный столик, на котором находились кубок с вином, кувшин с водой, виноградные гроздья и другие плоды из южных земель. А вокруг царил синеватый полумрак.

Она не сразу вспомнила, что случилось, а когда память возвратилась, залилась слезами. Плакала она долго. Но самый воздух, которым она дышала, успокаивал. Выплакавшись, она пригубила вино, ощутила давно позабытый покой — и погрузилась в целительный сон.

Проснувшись снова, она почувствовала себя отдохнувшей. Едва она села на ложе, как из полумрака появился Скафлок.

Он улыбался. От ран его, по всей видимости, не осталось и следа. На нем была короткая, богато расшитая туника, из-под которой выглядывал кильт[32]. Он опустился на ложе, взял руки девушки в свои и заглянул ей в глаза.

— Тебе лучше? — спросил он. — Я подсыпал в вино снадобье, которое исцеляет рассудок.

— Мне лучше, только… Где мы?

— В Эльфхьюке, замке Имрика, что стоит среди северных холмов, — ответил Скафлок. Взгляд Фреды выдал ее тревогу. — Не бойся, тебе тут никто не причинит зла.

— Спасибо тебе, — прошептала она, — тебе и господу, который…

— Не произноси здесь святых имен, — предостерег Скафлок, — ты в гостях у эльфов, которые не выносят их. В остальном же делай что хочешь.

— Но ты не эльф, — проговорила Фреда.

— Нет, я человек, но воспитали меня эльфы. Я приемный сын Имрика Лукавого, и он мне куда роднее того, кто был моим настоящим отцом.

— Откуда ты взялся, чтобы спасти нас? Мы совсем отчаялись…

Скафлок вкратце поведал ей о войне между эльфами и троллями и о своем набеге, а потом улыбнулся;

— Давай поговорим о тебе. Кто же вырастил такую красавицу?

Фреда зарделась от смущения, но начала рассказывать. Скафлок слушал ее с недоумением. Имя Орма ничего для него не значило, ибо Имрик всегда уверял пасынка, что похитил его в западных краях. К тому же он воспитывал Скафлока так, чтобы тому и в голову не пришло интересоваться своим происхождением. Что касается Вальгарда, то, по словам Фреды, он был ее братом и сошел с ума. Скафлок почуял в берсерке нелюдя, но, занятый множеством дел, в том числе заботой о Фреде, не стал задумываться над своими ощущениями и решил для себя, что Вальгард одержим демоном. Сходство между ними он приписывал воздействию колдовских чар, которые зачем-то потребовалось наложить на Вальгарда Иллреде. И потом, с кем из эльфов ни заговаривал Скафлок, никто как будто не заметил этого сходства. То ли воинам попросту некогда было глядеть по сторонам, то ли Скафлоку привиделось… В общем, ерунда.

Фреда тоже не думала об этом, потому что для нее они разительно отличались друг от друга. Глаза, губы, лица, походка, речь, манеры, мысли — все было настолько разным, что она едва ли придавала значение одинаковому росту и сложению. Быть может, осенило ее вдруг, у них был общий предок — какой-нибудь дан, что провел лето в Англии сотню лет тому назад.

Размышляла она, впрочем, недолго. Снадобье, которым поил ее Скафлок, притупляло чувства, но не могло стереть из памяти все случившееся. Горе настойчиво напоминало о себе, и свой рассказ Фреда закончила в слезах, прильнув к груди юноши.

— Мертвы! — воскликнула она. — Мертвы все до единого, кроме Вальгарда и меня! Я… я видела, как он убил отца и Асмунда, когда Кетиль уже погиб. Я видела, как мама упала к его ногам, как он зарубил Асгерд. Я осталась совсем одна. О, как хотела бы я умереть вместо… Ох, мама, мама!

— Ну не плачь, — грубовато утешил ее Скафлок. Эльфы не научили его, как вести себя в таких случаях. — Ты цела и невредима, а Вальгарда я разыщу и отомщу ему за твоих родичей.

— Что с того? Подворье Орма сгорело дотла, из рода его выжили безумец да нищенка, — дрожа, она прижалась к юноше. — Помоги мне, Скафлок! Я презираю себя за трусость, но мне страшно… Мне страшно быть одной!

Он потрепал ее по волосам, а другой рукой взял за подбородок и посмотрел ей в глаза.

— Ты не одна, — пробормотал он и нежно поцеловал ее. Она ответила на его поцелуй, ее губы были мягкими, теплыми и солеными от слез.

— Выпей, — предложил он, протягивая ей кубок с вином.

Она сделала несколько глотков и свернулась калачиком в его объятиях. Он ласкал ее и успокаивал, как умел, ибо ему казалось верхом несправедливости то, что она несчастна, и потому прошептал еле слышно заклинания, которые прогоняли тоску и печаль.

Фреда вспомнила, что она — дочь Орма Силача и что отец ее был человек сурового, непреклонного нрава, который говорил своим детям такие слова: «От судьбы не убежишь, но встречать ее надо мужественно».

Она села прямо и сказала Скафлоку:

— Спасибо тебе за твою доброту. Я в порядке.

Он хмыкнул:

— Тогда самое время перекусить.