Три сердца и три льва

Отсеченная рука тролля бежала по земле, перебирая пальцами, как огромный зеленый паук. Пробежала по кучкам листьев, по веткам, вскарабкалась по коряге, цепляясь за кору ногтем указательного пальца, скатилась вниз и неслась вприпрыжку, пока не достигла запястья, от

Которого была отсечена. И приросла к нему. Разбитая голова тролля была уже целехонькой. Чудище встало во весь рост и осклабилось. Кроваво сверкнули в свете догорающего факела его клыки. Путники оцепенели.

Тролль бросился на Хольгера. Датчанин испытал огромное желание пуститься наутек. Но не знал даже, в какую сторону бежать. Сплюнул наземь, занес меч и ударил, вложив всю силу.

Меч раз за разом ударял по ручище, не уступавшей в толщине суку столетнего дуба. Звенела сталь. Зеленая кровь хлестала во все стороны и тут же чернела, окутанная клубившимся из ран дымом. Казалось, меч светится изнутри. И вдруг упала отсеченная ручища, покатилась по охапкам гнилых листьев. Перевернулась ладонью вниз и, упираясь пальцами, поползла назад к хозяину.

Сарах атаковал справа. Его сабля прошлась по ребрам тролля. Отсеченный кусок шкуры упал наземь и, шурша, похлюпывая, поволокся к троллю. Папиллон взмыл на дыбы и ударил копытами. Снес троллю морду. Челюсти упали под ноги коню и сомкнулись на бабке. Рысак заржал, заметался, лягаясь и высоко подскакивая, Сарах не успел увернуться от удара уцелевшей руки тролля, принял его на защищенный кольчугой живот, полетел наземь, перевернулся пару раз и уже не шевелился.

«Его и в самом деле нельзя убить!» – подумал Хольгер. – «Господи, в какой дыре нам пришлось погибать…»

– Алианора, беги!

– Нет! – она хватила факел и подбежала к ошалевшему от боли Папиллону. – Сейчас я ее оторву! Стой спокойно!

Тролль сцапал с земли свою руку и приставил ее на место. Уцелевшая половина морды жутко ухмылялась. Хольгер ударил что есть сил, и еще раз но глубокие раны тут же затянулись. Датчанин споткнулся отпрыгнул назад. Алианора увернулась от молотивших по воздуху копыт Папиллона, схватила его за узду и как-то успокоила на миг. Нагнулась, чтобы разжать впившиеся в ногу коня челюсти.

Когда она приблизила факел, челюсти разжались сами. Девушка удивленно вскочила и отбежала назад.

– Го-о-о! – ухнул тролль. Он отвернулся от Хольгера, подошел к челюстям, поднял их и вложил в рот. И вновь двинулся к датчанину, щелкая клыками.

И тут Хольгер вспомнил!

– Огня! – крикнул он. – Побольше огня! Спалите его!

Алианора бросила факел в кучу соломы, тут же вспыхнувшей. Дым щекотал ноздри, выжимал слезы из глаз… Чистый дым, подумал Хольгер отрешено, чистое пламя, они разгонят смрад этой могилы. Он взял себя в руки. Ударил мечом.

Отсеченная кисть тролля отлетела далеко. Алианора бросилась к ней, подняла. Лапища билась в ее руках, пальцы извивались, как зеленые черви, но Алианора швырнула лапу в огонь. Зеленая ладонь согнулась в кольцо, выползла из пламени – но почерневшая, уже опаленная. Застыла. Язык огня метнулся к ней и завершил дело.

Тролль плаксиво взвыл, молотя ручищей, как дубиной. Удар – и меч вылетел из руки Хольгера. Датчанин нагнулся. Тролль навалился на него всей тушей. Хольгер лежал, не в силах ни пошевелиться, ни вздохнуть. Но Папиллон ринулся в бой, и чудище оставило Хольгера.

Шатаясь, встал Сарах и тут же бросился в схватку. Папиллон уже свалил тролля. Сабля полоснула чудище по ноге, и еще раз. Огонь перекинулся на куски сухого дерева, его треск превратился в гул, в пещере стало светло, как днем. Алианора собрала все силы, и ей удалось забросить ногу тролля на пылающие поленья.

В строй вернулся Хольгер. Зеленые пальцы сомкнулись на его лодыжке, пальцы другой лапы, отсеченной Сарахом. Датчанин оторвал ее и швырнул в огонь. Она ухитрилась как-то извернуться на лету, упала в безопасном месте и поползла, пытаясь укрыться под корягой. На нее бросился Гуги, схватил, гном и отсеченная рука, сцепившись, покатилась по земле, взметая листья.

Голову тролля уже отрубил Сарах. Она щелкала клыками и брызгала слюной, когда Хольгер поддевал ее концом меча и швырял в пламя. Покатилась, пылающая, в сторону Алианоры. Хольгер вновь вонзил в нее меч, и хотя клинок мог лишиться закалки, придерживал голову в пламени, пока она не обуглилась.

Оставалось еще туловище. С ним пришлось труднее всего. Борясь со

Скользкими змеями потрохов, оплетавшими их, как щупальцами, Хольгер и Сарах поволокли тяжеленную, словно из металла отлитую тушу в сторону бушующего в середине пещеры огня. Потом Хольгер никак не мог вспомнить, как им удалось дотащить ее и сунуть в пламя. Удалось как-то…

Гуги, оборванный и окровавленный, затолкнул в огонь руку тролля. Потом осел на землю и больше не встал.

Алианора подбежала к нему, присела на корточки.

– Он тяжело ранен! – крикнула девушка. Хольгер едва расслышал ее в гуле пламени. Жар и дым туманили сознание. – Гуги! Гуги!

– Лучше убраться отсюда, пока пещера не превратилась в печь – крикнул Сарах в ухо Хольгеру. – Видишь, дым стелется вон туда, в проход? Выход там! Алианора пусть несет гнома, а ты мне помоги справиться с этой проклятой клячей!