Три сердца и три льва

Лежащие на столе кулачки Джинни были крепко стиснуты. Свартальф терся спиной о ее руку – мягко, ненавязчиво, не претендуя на ответное внимание.

– Вывод заключается в том, – продолжил Барни, – что, есть для этого возможность или нет, правительство сейчас не хочет переходить к активным действиям. А может, и не только сейчас, но и вообще. Что касается нас, то наше право и обязанность – сделать все, что от нас зависит. Поймите, доктор, с чисто формальной точки зрения мы не делаем ничего незаконного. Стив не был арестован. Он имел полное право покидать свой дом и возвращаться обратно, и, если ему того хотелось, – через окно и в плаще-невидимке, ни перед кем не отчитываясь. Я имел полное право одолжить ему помело. Собор открыт для посещения посторонней публикой. Если Стив в поисках необходимых ему сведений проник в закрытую часть собора, он допустил, самое большее, гражданское правонарушение. Он виноват? Пусть руководители церкви преследуют его в судебном порядке. И не забывайте, что он может ответить обвинением в разбойном нападении. Для защиты собственности нельзя применять смертоносное оружие, а в него стреляли и избивали дубинкой. Соответственно, поскольку никакого преступления Стивом совершено не было, нас нельзя считать соучастниками либо укрывателями. Никто из нас не замышляет ничего преступного и не участвует в заговоре. Заверяю вас, что скоро будет принят Закон о национальной безопасности. И все остальное, что президент сочтет необходимым принять. Тогда нам трудно будет действовать так, как мы действуем сейчас. Но пока наши действия не ограничены никакими официальными запретами. А по Конституции запрет обратной силы не имеет.

– Гмм… – недоверчиво протянул Акман.

– Что касается сокрытия важной для правительства информации, – продолжал Барни, – то пусть вас это не беспокоит. Ничего подобного мы не делаем. Сейчас мы тщательно анализируем собранную информацию и, как честные граждане, не хотим, чтобы нас обвинили в том, что какому-то аспекту не было уделено нужного внимания. И мы позаботимся, чтобы обнаруженное нами попало по нужному адресу.

– Надо ли так торопиться? – возразил Акман. – Если девочка может быть возвращена в то же мгновение, когда исчезла… не лучше ли будет, если мы предоставим действовать в ее интересах правительству? Пусть оно работает медленно и осторожно, но разве это не лучше, чем вообще ничего не добиться? Мы, плохо подготовленные и не имеющие нужного оборудования и снаряжения, можем все испортить.

Натянутое лицо адмирала Чарльза потемнело.

– Честно говоря, – процедил он, – не думаю, чтобы власти пожелали действовать, если не произойдет дальнейших инцидентов. Когда в недружелюбно относящихся к нам странах сажают в тюрьмы, грабят и убивают наших граждан (в том числе и официальных лиц), правительство ограничивается протестами. С чего вы взяли, что оно пойдет на смертельный риск, чтобы выручить из ада маленькую девочку? Сожалею, мистер Матучек, но дела обстоят именно так!

– Как бы то ни было, – взглянув на Джинни (лицо моей жены было ужасно), торопливо заговорил Фалькенберг, – насколько я понимаю ситуацию, наши враги сейчас в растерянности. Действия мистера Матучека оказались для них полной неожиданностью. Очевидно, Враг не может сейчас оказать им прямой помощи, не может помочь советом или даже сообщить что-либо или считает такого рода помощь неблагоразумной, поскольку это может спровоцировать вмешательство Всевышнего. Несомненно, заклинания иоаннитов способны творить чудеса. Но они не всезнающи и не всемогущи. Они не могут знать точно, что нам удалось сделать и что мы намерены предпринять. Но дайте время, и период растерянности кончится, защитные меры будут усилены и, вероятно, будут предприняты какие-то ответные действия.

Лицо Джинни превратилось в лик горгоны Медузы.

– Что бы вы ни решили, – заявила она, – мы со Стивом не будем сидеть сложа руки…

– Нет, будь оно все проклято! – вырвалось у меня.

Свартальф прижал уши, между бакенбардами сверкнули клыки, шерсть на нем встала дыбом.

– Видите? – обратился Барни к собравшимся. – Я этих двоих знаю. Их невозможно остановить, разве только бросить в тюрьму. И я не уверен, что существует такая тюрьма, из которой они не смогли бы выбраться. Наверное, помешать им можно, только убив их. Допустим ли мы, чтобы такое случилось, или поможем им, пока это еще в наших силах?

Голоса сидящих вокруг нас сорвались на крик, взметнулись руки. Громче всех кричал Янис Вензель:

– У меня у самого есть дети, Вирджиния!

Взгляды всех обратились на Акмана. Он покраснел:

– Я не собираюсь предавать вас. Просто все это было для меня слишком неожиданно. Я был обязан высказать то, что думал. И я не верю, что, подстрекая родителей Валерии к самоубийству, вы чего-нибудь добьетесь. Их смерть не принесет ей ничего хорошего…

– Что вы имеете в виду? – спросил Барни.

– Разве я неправильно вас понял? Разве вы не намерены послать Стивена и Джинни… в Адскую вселенную?