Три сердца и три льва

Он ухитрился дотащить никак не приспособленное к переноске устройство, вместе со всем добавочным оборудованием, до гаража. На его плоской крыше уже собрались все остальные. Джинни предстояло отправить канистры по назначению именно отсюда. Канистры покачивались в воздухе там, где их могли достать создаваемые генератором искажения магнитного поля.

Мы втащили машину наверх. Затем осторожно установили возле светового люка. Барни обошел агрегат кругом. Из-за генератора мы не могли подняться к нашим друзьям ни с помощью метлы, ни с помощью заклинаний. Пришлось подниматься по веревочной лестнице.

– Готовы? – спросил Барни. В тусклом тревожном свете на его лице поблескивали бисеринки пота. Если наша затея окончится неудачей, отвечать за непредвиденные осложнения придется ему.

Я проверил все соединения:

– Как будто ничего не отошло, но дай мне сперва осмотреться.

Я подошел к стоящей у низкого парапета Джинни. Внизу мутным потоком бурлила толпа, мелькали плакаты и исполненные ненависти лица. Они заметили парящие над ними контейнеры и поняли, что решающий момент близок. Склонившись над алтарем, что-то делал посвященный Мармидон. Я понял, что он усиливает поставленное им защитное поле. До меня донеслись незнакомые слова:

– …Хелифомар, Мабон, Сарут, Гефута, Эннуас, Сацинос…

Заклинание перекрывало угрюмое бормотание осаждающих.

Огни эльфов вспыхнули ярче. Насыщенный энергией воздух потрескивал, кипел, пахло грозовым ветерком озона.

На губах моей любимой появилась слабая задумчивая улыбка.

– Как бы это понравилось Свартальфу! – сказала она.

Барни неуклюже подошел к нам:

– Можно начинать, но я дам им последний шанс…

Он прокричал те же предупреждения, что и прежде. В ответ раздались пронзительные вопли. В стену застучали объедки и камни.

– Всё, – сказал Барни. – Хватит ждать.

Я шагнул к генератору и запустил мотор. Включил ток. Генератор запел, прерывисто задрожав. Я вдохнул отвратительный дым – и мне стало радостно. Хорошо, что мы не полагались на двигатели внутреннего сгорания. Мне приходилось видеть так называемые автомобили – они были построены около 1900 года, незадолго до полета первой метлы. Поверьте мне, помещения, где хранятся автомобили, не стоит называть музеями. Гораздо точнее – «Хранилища ужасной нелепицы».

Громкий голос Джинни отвлек мое внимание. Она отправляла канистры в предназначенное для них место. Я их уже не видел. Теперь, равномерно распределенные по всей площади, они плавали в десяти футах над головами толпы. Джинни взмахнула волшебной палочкой. Я щелкнул главным выключателем.

Нет, чтобы очистить принадлежащую «Источнику» территорию, мы не использовали колдовство… Ток, пройдя по обмотке генератора, породил такое магнитное поле, что в радиусе ста ярдов прекратилось действие как наших, так и их чар.

Все приборы, которые могли быть повреждены, мы упрятали в помещение, обитое изнутри изолирующим материалом. Мы повторно предостерегли толпу, что проводим эксперимент с транспортировкой жидкостей, возможно, являющийся опасным. Ни один закон не мог требовать от нас, чтобы мы добавили, что эти жидкости – находящиеся под большим давлением намеренно испорченные нами консервы. Настолько испорченные, что готовы взорваться в любую секунду. И взорвутся, когда исчезнут силы, поддерживающие защитное поле.

На самом деле мы намеренно преувеличили опасность. Мы пытались свести на нет или, по крайней мере, уменьшить вред, который будет причинен захватчикам. Ничего страшного в контейнерах не было. Может быть, присутствовал слабенький токсин в такой концентрации, что и говорить об этом не стоило. Хотя нормальное человеческое обоняние сочло бы ее достаточной, чтобы забить тревогу…

Просто безобидная смесь таких веществ, как бутилмеркаптан, трупные запахи и ароматы гниения… М-да, у всей этой органики великолепная проникающая способность. И если хоть несколько капель попадет на кожу человека, вонь не исчезнет в течение недели, а то и двух.

Донесся первый истошный визг. Настала минута моего торжества. Затем нахлынула волна зловония. Я забыл надеть противогаз, забыл, что, даже когда я человек, мой нос все же достаточно чувствителен. Одно слабое дуновение – и я задохнулся. Меня вырвало, содержимое моего желудка разлетелось по всей крыше. Запах, в котором смешалась вонь скунса, прогорклого масла, сгнившей спаржи… Это было гниение, гибель, колесница Джаггернаута, вымазанная лимбургским сыром… Короче, это неописуемо. Я едва сумел натянуть маску.

– Бедный Стив!

Рядом стояла Джинни.

– Они убрались? – выдавил я.

– Да… Вместе с полицией. А с ними, похоже, и половина квартала.

Я вздохнул с облегчением. Была в нашем плане слабая точка: мятежники могли не разбежаться, а, возжелав нашей крови, вломиться в уже не защищенные двери. Но теперь, узнав на собственном опыте, каково им пришлось, я уже не думал, что такое возможно. Свою задачу работники лаборатории выполнили лучше, чем сами надеялись.