Три секунды, чтобы выжить

Добраться до кабинета полковника в разведотделе дивизии – вопрос трех минут, даже при том, что капитан понес с собой две трофейные снайперские винтовки вместе с запасными магазинами. Часовой при входе в разведотдел был уже другой, не тот, что утром, но тоже, видимо, знающий капитана в лицо, поэтому он с Радиоловым поздоровался с приветливой улыбкой и не спросил, куда и к кому капитан направляется, не поинтересовался даже тем, зачем капитан несет с собой две снайперские винтовки. В любом российском штабе, даже в самом мелком, обязательно возникли бы определенные вопросы. В длинном узком коридоре, куда не проникал свет и где не горело ни одной лампочки, ползла приятная прохлада вместе с легким сквозняком. Дверь в соседний с полковничьим кабинет, судя по множеству голосов, оттуда звучащих, была распахнута настежь. Радиолов заглянул за косяк и сразу встретился взглядом с полковником, склонившимся над картой, расстеленной на длинном столе.

Черноиванов по-арабски сказал какую-то длинную фразу стоящим вокруг него сирийским офицерам и сразу вышел к капитану, не дожидаясь ответа с их стороны. Дверь в его кабинет была закрыта на ключ, и он какое-то время еще провозился с замком, не сразу отыскав на связке нужный ключ, после чего распахнул дверь, запуская Радиолова. Сам же, войдя вслед за капитаном, сразу устроился в своем кресле и потребовал:

– Сначала рассказывай, что там у тебя произошло. С подробностями.

Радиолов рассказал, не пропустив ни одной детали, даже самой, на его взгляд, неважной. Он хорошо понимал: что кажется неважным ему, может быть важным для другого человека, особенно для того, кто хорошо знаком с положением вещей.

– Значит, индикаторы вам так и не понадобились?

– Станция ближней разведки сработала, – объяснил капитан.

– Ничего страшного, еще, думаю, понадобятся…

– По пополнению группы я уже понял, что нам предстоит антиснайперская операция, товарищ полковник.

– Да, догадаться было несложно, – согласился Черноиванов, не слишком высоко оценив догадливость Радиолова, считая это естественным делом для военного разведчика. – Но операция не простая. Основная задача твоей группой уже выполнена за счет уничтожения засады. Я связался с генералом Трофимовым, и он мне объяснил, что разным людям был предоставлен доступ к разной информации по времени прибытия твоего пополнения. Причем разница составляла не пару часов, на которые самолет мог задержаться, а двенадцать часов, чтобы избежать случайности. Теперь в Службе знают, кто «крот». Засада помогла его вычислить. Ошибки быть не может. Тем более твои выводы позволяют думать, что засада была выставлена специально на машину с твоей группой. Могу только поздравить…

– То есть, товарищ полковник, нас просто подставили под засаду, чтобы вычислить «крота»? Так получается? И не предупредили…

– Выходит, что так. Но сам я лично был не в курсе, скажу честно. Я бы предупредил. Но ты все равно вышел из положения с честью…

– А мог бы выйти с потерями в личном составе. Если бы первый выстрел был произведен в водителя, машина или остановилась бы, или перевернулась, вылетев в кювет. И тогда все мы стали бы неприкрытыми мишенями. За три секунды, отведенные снайперу на прицеливание, мы могли бы не успеть спрятаться. Но бандитский снайпер стрелял в пулемет. Или в лейтенанта Карошко, который только-только поднял голову от пулеметного прицела. Скорее всего, целились ему в голову, напрямую в МСР[18], но нечаянно попали в прицел. Должно быть, пулемет смотрел прямо на снайперов, и потому понадобился такой выстрел.

– Я тебя понимаю. Тебя и твою группу, конечно, подставили. Но ты же, кажется, сам согласился быть приманкой для бандитов. Так генерал на мои высказывания отреагировал.

– Но хотелось бы все же, чтобы меня предупреждали об опасном моменте. В данном случае нам просто повезло, что снайперы стреляли не в водителя. Как я понимаю, солнце отражалось в стекле, и водителя не было достаточно хорошо видно. А стрелять наугад снайперы не привыкли. Им требуется четкая цель. Именно такая цель была в кузове. Даже несколько целей. Но машина ехала на скорости, убегала от пыли, и выстрел первого снайпера был излишне самонадеянным. Часто случается, что после первого выстрела сразу звучит второй. Обычно снайперу отводится три секунды на прицеливание. И от этих трех секунд зависит жизнь или смерть моих бойцов. Второй снайпер не хотел отставать от первого, поторопился, да и от звука выстрела рядом у него рука дрогнула, и он тоже промахнулся. Или просто скорость машины правильно не учел, взял слишком малое опережение. А так, у нас могли бы быть потери еще до начала первой части всей операции. Я не могу знать, на что рассчитывал генерал Трофимов, но мне такое использование моей группы откровенно не нравится, и я чувствую необходимость отразить это в рапорте на имя полковника Селиверстова. О чем считаю обязательным сообщить вам, чтобы вы передали генералу Трофимову.