Три самодержца. Дневники генеральши Богданович

1 мая. В обществе Редигера называют финном, изменником. Пишут газеты про съезд социалистов в Лондоне. Это зловещий съезд, который еще много внесет смуты в России при нашем неумелом правительстве.

2 мая. Пуришкевич говорил по телефону об Илиодоре, который на московском монархическом съезде вел себя безобразно, возмутительно. Организация съезда оказалась неумелой. Так что выходит, что русские люди не объединились, а, напротив, – разъединились.

4 мая. Утром явились члены «Союза русского народа» из Херсонской губ. Хоменко и Волков. Они возмущены Дубровиным, что он отказался исполнить желание многих членов с иеромонахом Илиодором во главе устроить, чтобы царь принял их депутацию. Дубровин им сказал, что депутация не будет принята царем. Сегодня, в числе 23 человек с Илиодором во главе они приехали сюда. Эти люди так настроены, что готовы идти за Илиодором в огонь и воду.

Затем был Дубровин с Еленевым. Он рассказал, как безобразно, дико держал себя Илиодор на съезде, что он произвел целый раскол в «Союзе русского народа», что он ругал Столыпина Пилатом, его, Дубровина, – Иудой Предателем, Грингмута – Каиафой, Дубровина предал анафеме и проклятью. Вообще поведение Илиодора на съезде было безобразно. Теперь он приехал сюда добиваться аудиенции у царя. Из всех рассказов Дубровина вытекает, что он в Москве вел себя непристойно монашескому сану.

Говорили также Дубровин и Еленев про Рейнбота, который недружелюбно отнесся к съезду монархистов. Так, например, он был недоволен, что съезд пел возле дома генерал-губернатора русский гимн «Боже, царя храни», который Рейнбот назвал «политической песней» и сказал якобы, что революционеры вели себя лучше на похоронах Иоллоса, чем русские люди, что им было запрещено петь революционные песни и они не пели их, а союз пел политические песни. Сказал Дубровин, что Рейнбот потерял равновесие.

Когда Дубровин ушел, явился Хоменко, взволнованный тем, что к Илиодору очень строго относятся. Хоменко высказывал такие вещи, которые были бы только под стать революционеру – что все надо уничтожить, не только людей, сидящих в министерствах, но даже стены этих министерств; что крамола всюду развелась, что она и при дворе; что кн. Оболенский (верно, речь шла о «Котике Оболенском». Кто он – Хоменко не сумел назвать) делает у царя что хочет, и проч. Из этого видно, что, побывав в Петербурге, наслушавшись у Дубровина и других разных рассказов, теперь Илиодор их передает народу и мутит народ вовсю. Хоменко рассказал про выборы в Думу в Херсоне, как их было 92 человека, вместо шаров им дали орехи, когда подсчитали, оказалось, что 12 орехов недостает – выборщики свои орехи съели, подходили как бы их опустить, но не опустили и съели.

6 мая. Говорят теперь про сорванное покушение на жизнь царя, что было произведено много арестов. Оказывается, что про это говорят задним числом, – все это готовилось еще с 1 апреля, но было вовремя захвачено. Готовились сразу произвести три покушения – на царя, на вел. кн. Николая Николаевича и на Столыпина. Никто из общества не участвовал. Среди заговорщиков оказался преподаватель лицея Эмме, которого тоже забрали.

В. В. Валь рассказывал, как он сегодня был в Царском по случаю дня рождения царя. Головин тоже там был, сидел за столом, где сидели все министры. Говорили также, что заговор был открыт так. Приехало много анархистов из-за границы, которые действовали и в Петербурге, и в Царском, подкупили казаков, которые им обещали полное содействие. Казаки выведали все от анархистов и, когда все и про всех узнали, весь заговор выдали. Все анархисты переловлены. Почти одно и то же об этом деле говорили Валь, Никольский и Безродная. Затем говорилось, что якобы анархисты сказали, что они не ожидали такой преданности в войсках, что придется теперь снова работать, так как видно, что войска еще не готовы.

7 мая. Жаконе говорил, что дело о готовящемся покушении разоблачил Витте корреспонденту «Daily Telegraph», который это телеграфировал в свою газету, и тогда это стало всему миру известно. А теперь в кулуарах Думы говорится, что Duillon узнал это от Крыжановского. Жаконе говорит, что это ложь.

8 мая. Клейгельс сказал сегодня, что Дума должна быть разогнана вчера же и одновременно 253 члена Думы, которые не вошли в зал в то время, когда Столыпин давал объяснения по поводу готовящегося на царя покушения, должны бы быть взяты тут же и препровождены в Алексеевскую цитадель. Курлов его поддержал, сказал, что, будь он на месте Столыпина и увидев, что левые скамейки пусты, он не стал бы давать объяснения, уехал бы и прислал бы чиновника объявить о роспуске Думы и об аресте социал-демократов, социал-революционеров и трудовиков. Слова Курлова, которого прочат директором Департамента полиции: теперь одного надо ждать – вооруженного восстания, тогда можно будет начать дело успокоения.

9 мая. Сегодня многие у нас говорили, что будто Дедюлин заверяет, что никакого заговора не было, что все это ложь, что были, правда, изловлены в Царском анархисты, но в охране все спокойно.