Три последних самодержца

Живем в Ялте. Сегодня рассказывали, что неутешительны известия о здоровье царя. В Беловеже, на охоте, он простудился, началась сильная лихорадка. Ему предписали теплую ванну, в 28 градусов. Сидя в ней, он охладил ее до 20 градусов, открыв кран с холодной водой. Пошла в ванне у него горлом кровь, сделался с ним там же обморок, лихорадка увеличилась. Царица дежурила до 3 часов ночи у его постели.

^{Пикник в лесу. Беловежская пуща. 1892 г.}

19 сентября.

Приглашен к царю из Берлина профессор Лейден. Гирш, который всегда сопутствовал царю, уехал в отпуск. Про Гирша нам говорили, что уже давно известно, что он ничего не понимает. Лейден — специалист по болезни почек, и указали на него принц Альтенбургский и генерал Вердер. У царя, оказывается, нефрит — болезнь почек.

22 сентября.

Царь ежедневно, видимо, угасает и развязка неминуема. Цесаревич едет в Петербург, где будет образована Верховная комиссия под его председательством на время отсутствия царя, а Георгий отправляется в Абас-Туман. Был камердинер государя Мих. Ив. Гемпель. Про царя сказал, что у него опухли ноги, одышка, кашель, когда немножно пройдется — сейчас устанет. Лечиться он не любит, доктору Захарьину верит. Лейден с Захарьиным разошлись во мнениях насчет болезни царя. Царь ни на что не жалуется, но, видимо, тает: такой был полный, здоровый, а теперь совсем худенький.

26 сентября.

Е. В. написал несколько слов Победоносцеву, чтобы призвать его действовать, что нельзя оставить царя на руках не выдержавшего экзамена врача Попова, ассистента алчного Захарьина.

30 сентября.

Евреинов сказал, что царь не бледен, не желт, а у него земляной цвет лица. Говорят, что он ежеминутно засыпает, что без фуражки он страшен своей худобой — виски провалились, щеки так осунулись, что одни уши торчат. Теперь здесь оставили царя на 10 дней без серьезного врача.

2 октября.

Сегодня сказал Копыткин, что профессор Лейден нашел, что царь уже года два страдает болезнью почек, которая обострилась во время инфлуэнцы, что болезнь теперь развивается быстрыми шагами. Стоило большого труда, чтобы царь в первый раз принял Лейдена, он все прятался. Так как в Спале видно, кто входит и выходит из дворца, Лейден приходил к царице по вечерам. Теперь царь пал духом, все уверены, что он всякого доктора примет.

3 октября.

Был Никита Всеволожский. Теперь он работает, чтобы Алису привезти сюда и здесь перевенчать. Работают также, чтобы царь не ехал в Корфу. Спасти его все равно нельзя, а везти тело из-за границы — сколько возни! С приезда в Ливадию царь не подписал ни одной бумаги.

4 октября.

Сегодня после консилиума Копыткин сказал Е. В., что надежды нет никакой, что врачи признали болезнь царя смертельной, что теперь только вопрос времени, сколько протянет. Грубе не был допущен Захарьиным на консилиум, были только Лейден, Захарьин, Гирш и Вельяминов. Бобриков говорил, что вчера Победоносцев видел царя, что ему поручено редактировать о передаче царем своей власти временно регентству, под регентством — цесаревича.

12 октября.

Грубе возмущен Захарьиным, который отравляет царя приемами digitalis[52], который ему прописал по телеграфу.

13 октября.

Зеленой рассказывал, что Бенкендорф, проездом здесь, рассказывал Гагарину (общество Дунайского пароходства), что царя отравили. И это распускает приближенный царя! Окружают царя Воронцов и Черевин, которые друг другу не кланяются и один про другого распускают небылицы.

23 октября.

Захарьин уже в январе, когда вылечил царя от инфлуэнцы, приехав в Москву, всем говорил, что его не смутила инфлуэнца, которой он не придал значения, но что у царя болезнь почек, которая может скверно кончиться. Когда он про это сказал царице, она на него рассердилась и запретила ему про это писать и говорить. Когда Захарьин был в Петербурге, он задохнулся от дурного воздуха, войдя в спальню царя, в которой были 4 собаки. Эти собаки грязнили всю комнату, а царица не хотела их оттуда увести.

Принцесса Алиса уже приняла православие и получила имя Александры Федоровны. Все это дела Победоносцева.

28 октября.

Георгиевский говорил, что оттого остаются всего один день в Москве, что тело царя уже начало разлагаться, что бальзамирование сделано поздно.

30 октября.

Самойлович говорил со слов Даниловича, что царь очень «письменный», все ответные депеши сам пишет,

31 октября.