Три одиночества. Созидающий башню: книга II

— То, что виню себя в её смерти, не делает меня бесчувственным и неспособным любить чурбаном, — назидательно заявил Рис. — И знаешь что, я вовсе не пытаюсь заменить Рину, если ты так подумал. Кира — вовсе не запасная батарейка, она единственная женщина, которая мне нужна.

— Думаешь, Кира тоже видит в тебе своего единственного мужчину, — голос Кейтиля был полон скепсиса, — а не удачно подвернувшийся стульчик, на который она приземлилась, когда земля ушла из-под ног?

От слов приятеля Рис вспыхнул как порох, но не потому, что подобное подозрение показалось ему оскорбительным, а как раз наоборот, потому что он и сам не раз сомневался в чувствах жены, и Кейтиль просто озвучил его сомнения. Как ни стыдно было Рису признаться, но Семён вызывал у него жгучую ревность, хотя ревновать следовало именно бессмертному, ведь это Рис жил с его бывшей женой, а не наоборот. Не сказать, чтобы Кира действительно давала ему повод для ревности, но Рис ведь был эмпатом, а потому чувствовал её тоску по бывшему мужу так же ясно, как если бы она рыдала и билась в истериках, и со временем эта тоска становилась всё глубже. Но хуже всего было то, что, даже сгинув, этот чёртов бессмертный умудрялся тащить за собой в могилу живую женщину.

— С Кирой всё наоборот, — обречённо вздохнул Рис. — Когда я рассказал ей про Гвидо, она вроде бы даже испытала облегчение от того, что Семён перестал быть преградой между нами. Конечно, она не радовалась тому, что его казнили, но и не горевала.

— А чего ты хотел? — Кейтиль насмешливо скривился. — Ты сам разве не чувствовал бы облегчения, если бы тот, кто пытался тебя убить, внезапно отдал концы?

— Дело было не только в этом, — голос Риса сделался жалобным, словно его несправедливо обидели, — она действительно хотела избавиться от Семёна, чтобы мы могли быть вместе. И ведь поначалу всё шло хорошо, три года Кира о нём даже не вспоминала, а потом вдруг начала тосковать. Ты бы видел её глаза, когда она узнала, что Семёна не казнили. На меня она так сроду не смотрела.

— А ты везунчик, Рис, — усмехнулся циничный исповедник. — Получается, судьба уже по второму кругу убирает с твоего пути Кирюшиного бывшего. Ну так не тушуйся, используй её подарочек по полной.

— Это не подарочек, а форменное издевательство, — Рис скрипнул зубами от злости. — Бессмертный даже из могилы умудряется нас доставать, недаром их так называют. Кира ведь точно знает, что Семёна больше нет, но всё равно не желает его отпускать. Говорит, что пока не увидит его мёртвым, не поверит.

— Ты же только вчера мне рассказывал, что Кира соорудила могилу для своего Семёна, — исповедник с недоумением воззрился на путающегося в показаниях грешника. — По-моему, могилы для живых не делают. Не заводись, Рис, твоя жена очень умная женщина, она понимает, что прошлое нужно оставить в прошлом, чтобы оно не убивало настоящее.

— Я сначала тоже так подумал, — вздохнул ревнивец, — но на самом деле то, что она слепила из озёрной гальки, на могилу совсем не похоже. Это скорее, стела или остроконечная пирамида.

— Да какая разница, — Кейтиль беспечно махнул рукой, — главное, чтобы Кира похоронила под этой пирамидой свои надежды на воскрешение покойника. Не торопи её, дай ей время проститься и отпустить.

— Я никому её не отдам, — процедил Рис сквозь зубы, — и уж точно не какому-то покойнику.

— Молодец, — похвалил его Кейтиль, — вот такой настрой мне нравится. Давай, парень, вытаскивай себя из болота, греби к берегу изо всех сил. Твоей жене нужен сильный и надёжный мужчина, на которого она сможет опереться, а опора бедняжке сейчас нужна как никогда.

Совет психоаналитика насчёт терпения был несомненно хорош своей рациональностью, однако он базировался на ошибочной интерпретации фактов, а потому вряд ли мог помочь Рису вернуть свою жену из того беспросветного сумрака, в который она погрузилась, лишившись надежды отыскать Семёна. Созданное Кирой архитектурное сооружение действительно не было могилой, тут Рис не ошибся, оно имело совсем другое назначение. Это был портал для связи с потусторонним миром. Каким бы диким ни казалось сие умозаключение, но именно так Кира воспринимала эту груду озёрной гальки и каждый день, как по расписанию, проводила около неё не меньше часа, беседуя с ушедшим в небытие любимым человеком.

Разумеется, обладая острым рациональным умом, она вполне адекватно оценивала свои действия как полную шизу, но поставленный самой себе диагноз ни капли не смущал самопального медиума. Плевать ей было на то, что подумают случайные свидетели этих мистических манипуляций, да и на состояние собственной психики Кира уже давно забила. Ей просто нужно было любыми средствами удержаться на плаву и не утонуть окончательно в суицидальном омуте, таком соблазнительном, что устоять перед искушением разом избавиться от боли было весьма непросто. Да, Кира без сомнения прекратила бы это бессмысленное существование, если бы ни двое малышей, жизнь и благополучие которых зависели от того, сможет ли их мама справиться с навалившейся бедой.