Три одиночества. Созидающий башню: книга II

— Разве Орденом управляет не высший разум? — Семён с подозрение уставился на ушедшего в отказ боевика.

— Ну да, Медина не человек, — ничуть не смутился Тесар, — и скорей всего, не может управлять Орденом напрямую, поэтому он делает это через представителя нашей расы. А что тут такого? Так было всегда, только раньше правителям помогали жрецы, а теперь высший разум.

— Ну и почему же тогда этого самого правителя называют носителем? — сомнения всё ещё тревожили Семёна, но Тесар был довольно убедителен, и этот вопрос кандидат в Магистры задал скорее для проформы, нежели в качестве возражения.

— Потому что он несёт своим братьям мудрость высшего разума, — уверенно заявил боевик. — Это очень важная миссия, а для тебя — практически единственный шанс искупить свою вину, бессмертный. Только никто не должен знать, кто ты на самом деле.

Слова Тесара развеяли последние сомнения Семёна насчёт природы Магистра. Ну разумеется, ни о каком переселении душ речь тут не шла, наверное, этот самый высший разум просто помогает человеку, облечённому властью правителя, принимать грамотные решения. Так уж устроена система управления, что общаться с Мединой может только один человек, но это вовсе не означает, что правитель играет роль безвольного болванчика. Открывшаяся перспектива настолько захватила Семёна, что он буквально завис. Наверное, если бы в этот момент перед его внутренним взором ни всплыла недавно увиденная картинка цветущего луга заветной долины, посреди которого, взявшись за руки стояли Кира с Тиночкой, то он уже рассыпался бы в благодарностях за такую невероятную возможность снова стать частью братства.

— Я должен подумать, — растерянно пробормотал Семён. — Сколько у меня времени?

— Подумать?! — Тесар, похоже, ожидал совсем другой реакции. — Ты разве не понял, бессмертный, что другого шанса вернуться у тебя не будет.

— Просто скажи, когда я должен дать ответ, — процедил сквозь зубы Семён.

— Завтра до заката мне приказано доставить к Магистру нового носителя вместе с лекарством, — Тесар враз растерял весь свой энтузиазм. — Я знаю, почему ты сомневаешься, вечно эти бабы всё портят.

— Не лезь не в своё дело, — отрезал Семён. — Встретимся завтра в полдень.

Тесар ушёл, а Семён ещё долго смотрел вслед удаляющемуся боевику с тоской и надеждой. Что ж, это был далеко не первый раз, когда судьба поставила бессмертного перед тяжким выбором между любовью и служением.

Глава 16

Сверху долина Алата казалась лоскутом грязно-зелёного одеяла, брошенного за ненадобностью каким-то вздорным великаном, которому взбрело на ум устроить пикник прямо на голых камнях. Светло-серые пятна развалин, оставшихся от уничтоженных бомбардировками домов, чем-то напоминали неопрятную аляповатую аппликацию, впопыхах нашитую на великанском одеяле не то безумцем, не то ребёнком, не умеющим обращаться с иголкой и пяльцами. Эти уродливые проплешины выглядели столь неуместно, что вызывали невольное желание закрасить их зелёной краской.

В целом, неприглядный вид предрассветной долины вызывал уныние и желание отвести взгляд, но Семён не в первый раз встречал восход солнца на вершине скалы, превращённой его стараниями в наблюдательный пункт, а потому знал, что с первыми солнечными лучами, картинка внизу преобразится словно по мановению волшебной палочки. Пока требуемое для волшебства освещение ещё не включили, однако выглянувшее из-за скалы солнце уже запустило свои щупальца в росшие на её верхушке грабы. Косматые кроны, просвеченные насквозь нахальными лучами, тут же стали похожи на кружевную оборку, украсившую непритязательный наряд охранявших долину каменных гигантов.

Серая туманная дымка, которая до поры беспечно дремала на дне долины, вдруг словно очухалась и поползла вверх по склону, цепляясь своим призрачным одеянием за верхушки деревьев и оставляя клочки потрёпанной мантии висеть на ветках. Наконец солнце вскарабкалось на вершину скалы, и его лучи пронзили ленивый туман подобно огненным стрелам, отчего тот начал таять прямо на глазах. А потом случилось то самое долгожданное волшебство. Солнечные лучи добрались-таки до дна долины, и белые зубья развалин засветились так ярко, словно были сделаны из хрусталя.

Увы, зрелище рассветного чуда, которым Семён частенько наслаждался за годы своей жизни в Алате, на этот раз оставило его равнодушным. Мысли неблагодарного зрителя бродили очень далеко от развернувшегося внизу красочного шоу. Возможно, он его даже не видел, поскольку перед внутренним взором Семёна сейчас мелькали совсем другие картины, принадлежавшие не настоящему, а прошлому. Он словно снова оказался в своём родном мире среди друзей и братьев по оружию, готовых без сожаления отдать свою жизнь, защищая неразумное человечество.