Три одиночества. Созидающий башню: книга II

Пошлое замечание боевика оказало на Риса эффект ледяного душа. После неудачных попыток Киры отыскать Семёна он уверился в том, что Медина расправился с сознанием строптивого носителя, а потому возможность возвращения соперника даже не рассматривал. Но что если в действительности всё вышло с точностью до наоборот, и это Семён одержал верх? Мог ли он подчинить себе Магистра и заставить его деактивировать установки подчинения всех бессмертных, включая себя любимого? По идее, у бессмертного, находящегося под действием установок, не было ни единого шанса противостоять члену Ордена, тем более Магистру. При первой же попытке, его бы моментально скрутило, как фарш в мясорубке. Значит, всё это лишь домыслы?

И тут на память Рису пришли шесть могил, живописно расположившиеся под сенью тополиной рощицы в заветной долине. А ведь эти могилы тоже никак не могли бы появиться, если бы установки подчинения бессмертного работали в штатном режиме. Значит, теоретически, Семён мог напасть на Магистра и даже одержать над ним верх. Какой бы невероятной ни казалась Рису победа бессмертного над высшим разумом пришельца, но отрицать факты было бессмысленно. Если бы в тандеме двух сознаний, поселившихся сейчас в теле Семёна, верховодил Медина, то ему бы и в голову не пришло освобождать бессмертных. Тут явно прослеживалась воля их собрата.

Стоило Рису только допустить возможность победы Семёна, как апокалиптические картинки, одна другой кровавей, тут же закрутились бесконечным хороводом перед его внутренним взором. После их откровенного разговора в пещере у Риса не осталось ни малейшего сомнения в том, что Семён остался верен идеалам Ордена, несмотря на то, как с ним обошлись. Так что ждать, что новый Магистр тупо распустит эту поганую контору, было бы наивно до идиотизма. Скорей всего, он продолжит её деятельность, но только уже не теми условно мягкими методами, которых придерживался Медина, а методами бессмертных, причём не ограниченных ментальным поводком установок подчинения. И тут Тесар со своими апокалиптическими прогнозами был несомненно прав, кровь невинных жертв вряд ли смутит прирождённых убийц, а в случае малейшего сопротивления жертв этих будет не счесть. И ведь самое поганое, что бессмертные будут сеять смерть во имя спасения человечества.

— Мне нужно срочно вывести семью из-под удара, — панические мысли накрыли охотника словно цунами, и именно в этот момент до него наконец дошло, о чём предупреждал его Тесар. — Семён перестал быть угрозой для Киры, — ошарашенно прошептал Рис, даже не замечая, что говорит вслух. — Больше его ничто не остановит, он явится в Алат за моей женой.

— Так я тебе о чём талдычу, — Тесар удовлетворённо ухмыльнулся. — Он исчез из ставки несколько часов назад, так что наверняка уже тут.

— Он её не получит, — процедил Рис сквозь зубы, отвечая, скорее, на свои мысли, нежели на реплику боевика, — Кира не станет наложницей Магистра.

— Выходит, мы с тобой ситуативные союзники, — боевик ехидно подмигнул раздосадованному охотнику. — У нас один враг. Мне нужно освободить от него Магистра, а тебе — защитить свою бабу.

— Если ты думаешь, что я соглашусь взять в напарники орденского боевика, то подумай ещё, — Рис резко вскинул голову и уставился ненавидящим взглядом в глаза Тесара.

Тот ничуть не смутился, напротив, вроде бы даже обрадовался. В первый момент Рис растерялся, поскольку никак не ожидал, что его отказ от сотрудничества вызовет столь странную реакцию. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что же так обрадовало Тесара, а когда понял, то его лицо залила краска стыда. Оказывается, он, сам того не подозревая, уже принял решение убить Семёна. Наверное, если бы всего неделю назад кто-то сказал Рису, что он будет планировать убийство того самого человека, который спасал его жизнь столько раз, что и не сосчитать, то он рассмеялся бы в лицо придурку. Но теперь всё изменилось, и никакая благодарность уже не могла перевесить опасность для Киры, которая исходила от бессмертного, ставшего Магистром Ордена.

Собственно, их отношения с Семёном и раньше никак нельзя было назвать дружескими, но ненависти или даже простой неприязни к нему Рис не испытывал, это точно. Да, он ревновал к бывшему Кириному мужу, потому что не замечать того, как Кира тоскует по своей прошлой жизни, было невозможно. Для этого даже не нужно было быть эмпатом, достаточно было просто заглянуть в её глаза. Потеря Семёна стала для неё трагедией, с которой Кира пыталась справляться в меру своих слабых сил, но получалось у неё хреново. Даже слепой и совершенно бесчувственный человек мог в лёгкую ощутить, как ей больно, а уж эмпат так вообще ощущал её боль как свою.