Три недели в настоящем

— Да… Хотя и невольно. Но моя вина в этом несомненно есть! И я виноват ещё в том, что не уничтожил это устройство. Это надо было сделать сразу, когда я понял, откуда сюда свалился, и возвратиться уже не сумею… Но было очень жалко. Это ведь единственное, что связывает меня с тем временем, куда я не могу больше вернуться. Понимаешь? Когда я понял, что обязан сделать, мне так захотелось обратно… В тот мир… К папе и маме… И пусть меня ругают… Но я тогда уже был большим. И плакать совсем разучился. А мудрости у меня хватило только на то, чтобы никому долгое время не показывать часы. Впрочем, твой отец их видел. Он с ещё одним мальчиком застали меня, когда я хотел спрятаться в прошлом… Игра такая у нас была — прятки. Я хотел всех обмануть известным только мне способом… В общем, мне это сделать не дали. Твой папка и тот мальчик… И я надолго спрятал часы и на руку перестал их надевать. Хотя, знаешь, как мне это хотелось!.. Но было слишком опасно.

Мне эти слова напомнили высказывание Димки-Профессора: «Слишком опасно».

— О какой опасности мы говорим? Ведь работа… устройства достаточно надёжна. У меня ни одного сбоя до сих пор не было. Надёжная… э-э… — я хотел сказать «машина», но вовремя себя остановил. — Надёжное устройство. Работает как часы…

— Да, конечно. — отозвался дядька. — Но я имею в виду опасность не для путешествующего. Это иное. Я думаю, всегда есть вероятность попадания прибора в плохие руки, тому, кто захотел бы произвести какие-либо изменения в прошлом, чтобы иметь выгоды в будущем, это и будет опасностью… Всех последствий такого изменения в прошлом предугадать невозможно. Это как жизнь! Думаешь про одно, а получается другое. Всех условий предугадать никому не дано… И завтра кто-то сделает такую машину без предусмотренных в этой, ограничений… И будут хищения технологий из будущего и нарушения порядка следования событий. То есть, возможно полное распадение причинно-следственных связей этого мира. Не хотелось бы видеть мир, на грани этого. Вообще, путешествия во времени и являются локальными нарушениями, как бы мы это не называли. Я немножко разуверился в людях. Нужно быть, по крайней мере, богом, чтобы в этом мире с помощью такого устройства всё не испортить. Ты, Валера, меня понимаешь?

Я глянул на свою маленькую подружку. Лика явно скучала. Философия отца была ей недоступна. Ну, а я-то со всем этим уже сталкивался в своих коротких путешествиях и внутренне свыкся с этими понятиями. Почти с самого первого раза. И не был согласен с утверждением о таких опасностях. Хотя и готов был согласиться, что такое вполне могло бы случиться лет через тысячу. Ведь, по моему мнению, будущее не позволит изменить прошлое, так как все изменения уже произошли… И мир остался неизменен.

— Да. — сказал я примирительно. — Я понимаю.

— Я вижу, что ты со мной всё-таки не согласен. — взглянул на меня понимающе Виктор Александрович. — Наверное, ты считаешь, что всё предусмотрено матушкой-природой. И изменить ничего не удастся. Нет, это не так, к сожалению! Поверь! Если бы изменения были невозможны, всё в истории было бы по-другому. Да и жизнь вряд ли бы зародилась сама по себе, что бы ни говорила об этом наука и религия. Поэтому каждый раз тщательно просчитывай все условия твоих путешествий. Чтобы не создавать парадоксов.

— А как я узнаю, что создал парадокс? — это у меня вырвалось непроизвольно.

— Как узнаешь?.. Течение событий в будущем изменится, и ты это почувствуешь. И вряд ли у кого другого будет иная возможность определить случай такого парадокса… Все остальные этого даже не заметят. Даже история тебе ничего не откроет. В будущем она будет основываться только на изменённом тобой прошлом.

Ответ был достаточным, но расплывчатым. Или, возможно, я не всё понял. Но спрашивать и уточнять больше не стал. Я поглядел на часы. Время почти истекло. Осталось двести тридцать секунд, то есть, меньше четырёх минут. Почти столько, сколько оставалось ранее мне, чтобы удивить Димку у него в квартире. Настала пора собираться. А сколько ещё вопросов мы не обсудили! Я посмотрел на хозяев и встал. Дядя Витя молча наблюдал за мной. Он-то знал, что время визита кончается. Маленькая Лика тоже смотрела, но как-то почти безучастно. Не похоже на ту, позднюю Лику. Почему-то от этого мне стало грустно. Мне той Лики, которая меня целовала на остановке теперь не хватало. И Виктор Александрович, глядя на меня, сказал:

— В общем-то встреча у нас не удалась. Что-то не до конца сказано, что-то не так сделано… И я полагаю, раз ты здесь, то в твоём времени меня уже нет…

Он сказал это спокойно. Будто констатировал всем известный факт.

Тут до меня дошло, что я до сих пор не выполнил обещанного… Я кинулся в прихожую, нашёл у порога свою жалкую курточку рядом с великолепной курткой хозяина. Схватил эту пародию на тёплую одежду и вернулся обратно. Времени на часах оставалось совсем мало, и я уже не успею получить ответ. Но письмо, которое я сберегал долгих шесть часов этого утомительного путешествия, должно быть доставлено наконец адресату.