Три недели с леди Икс

Лалу охватила самая настоящая паника. Нет, она не может… она просто-напросто не может!.. Это оказался вовсе не простой деревенский дом, какой она предполагала увидеть, – такого трудно было ожидать от мистера Дотри, который, гуляя с ней в парке, порой забывал надевать жилет…

Роскошное поместье достойно было графа или даже герцога. А хозяйка такого поместья… хозяйка столь великолепного дома должна быть не просто умна – она обязана быть потрясающе интеллектуальна! Она должна быть блестяще образованна – что там говорить об умении читать!

Матушка наконец соблаговолила выглянуть в окошко кареты и изрекла:

– Все это словно повязка…

Лала растерянно заморгала, не понимая смысла материнских слов. Полнейшая бессмыслица! Однако леди Рейнзфорд продолжила:

– Это словно белоснежная повязка, скрывающая зловонную, гнойную рану: незаконное происхождение!

Сердце Лалы упало.

– Мама, мистер Дотри – уважаемый и преуспевающий предприниматель. И вовсе не его вина в том, что герцог не был женат на его матери. И ты не должна говорить ничего подобного в его присутствии.

Леди Рейнзфорд выпрямилась.

– Твой отец вчера вечером мне угрожал!

– Что?

– Он угрожал мне! Говорил, что если ты не выйдешь за этого ублюдка, то он откажется оплачивать следующий сезон! – Голос ее дрогнул. – И пусть все мое существо восстает против этого, но я отдам… отдам дочь на растерзание существу, презренным способом заработавшему свои грязные деньги!

Руки матери вновь принялись терзать носовой платок. Лала с трудом сдержалась, чтобы не влепить матери пощечину. Желание было столь сильным и столь позорным, что девушка едва не лишилась чувств.

– Мама, – она сделала глубокий вдох, – прошу тебя, успокойся.

Карета уже остановилась, и грум в любую секунду мог распахнуть дверцы. Он мог увидеть леди Рейнзфорд с диким огнем в глазах, комкающую в пальцах платок. Лала опустилась на колени прямо на пол кареты, завладев беспокойными руками матери.

– Мама, ты же хочешь, чтобы я была счастлива, не так ли?

– Ну разумеется, этого я и хочу!

– Так вот, я хочу выйти хоть за кого-нибудь замуж, чтобы не переживать второго мучительного сезона, – прошептала Лала. – Я говорю сущую правду, мама.

Искорки безумия в глазах леди Рейнзфорд мало-помалу угасали. Лала неловко приподнялась и едва успела сесть на место, как дверцы распахнулись.

– Ну что ж, ты выйдешь замуж, моя дорогая, – ответила мать, почти как нормальная женщина.

Переведя дух, Лала выбралась из кареты. Тех, кто приехал ранее, уже препроводили внутрь дома. Появился дворецкий, представился и низко поклонился, предоставляя дамам оправить юбки. Лале он сразу понравился – прежде всего тем, что он с первого взгляда оценил положение и тотчас стал проявлять преувеличенную заботу о ее матери.

Когда они входили в дом, матушка успела уже рассказать Флемингу подробно о своих приступах, и тот заверил леди Рейнзфорд, что деревенский доктор просто счастлив будет ежедневно навещать ее.

– Уверяю вас, он далеко не новичок в профессии, – говорил Флеминг, покуда лакей уносил пелерины дам. – Доктор Хардфилд широко известен не только в этих краях, но и в Лондоне. Насколько мне известно, он один из самых молодых членов Королевской докторской коллегии. Я немедленно пошлю ему записку, чтобы он приехал нынче же вечером – ибо надлежит убедиться, что путешествие вам не повредило.

У Лалы словно гора упала с плеч. Флеминг распахнул двери гостиной и препроводил туда леди Рейнзфорд столь бережно, словно она была цыпленком, только что вылупившимся из яичка. Лала вдруг поняла, что она из рук вон плохая дочь: она тотчас же подумала о том, что если выйдет за Дотри, то мать переберется в Старберри-Корт – лишь затем, чтобы ежедневно наслаждаться нежной заботой Флеминга… Девушку едва не затошнило от ужаса.

Что ж, в таком случае Лала сразу же после свадьбы переедет в лондонский дом Дотри, и все будут счастливы… она изо всех сил старалась думать только о хорошем и не паниковать понапрасну.

Она увидела мистера Дотри сразу же, как вошла в гостиную. Он был много выше всех и выглядел необычайно мужественно, что тотчас неприятно поразило девушку. Ей куда милее было бы, если бы ее избранник был изящен и деликатен и лишь немногим выше ее самой…

Ужас Лалы усугубился, когда она увидела отца жениха – человека, который, возможно, вскоре станет ее свекром. Герцог был облачен в узорчатый темно-зеленый камзол, в чем не было бы ничего необычного, если бы не подкладка из пурпурного шелка, отчетливо заметная на манжетах и фалдах.

Лала хотела было стремглав бежать вон из гостиной, но герцог уже направлялся к ней, сопровождаемый герцогиней, – скрыться было некуда. Леди Ксенобия тоже встала ей навстречу, и леди Аделаида…