Три мушкетера

That great man who was so revered by d'Artagnan the elder served as an object of ridicule to the Musketeers of Treville, who cracked their jokes upon his bandy legs and his crooked back. Some sang ballads about Mme. d'Aguillon, his mistress, and Mme. Cambalet, his niece; while others formed parties and plans to annoy the pages and guards of the cardinal duke-all things which appeared to d'Artagnan monstrous impossibilities.	Этот великий человек, которого так глубоко чтил г-н д'Артаньян-отец, служил здесь посмешищем для мушкетеров г-на де Тревиля. Одни потешались над его кривыми ногами и сутулой спиной; кое-кто распевал песенки о его возлюбленной, мадам д'Эгильон, и о его племяннице, г-же де Комбалэ, а другие тут же сговаривались подшутить над пажами и телохранителями кардинала, - все это представлялось д'Артаньяну немыслимым и диким.
Nevertheless, when the name of the king was now and then uttered unthinkingly amid all these cardinal jests, a sort of gag seemed to close for a moment on all these jeering mouths.	Но, если в эти едкие эпиграммы по адресу кардинала случайно вплеталось имя короля, казалось - чья-то невидимая рука на мгновение прикрывала эти насмешливые уста.
They looked hesitatingly around them, and appeared to doubt the thickness of the partition between them and the office of M. de Treville; but a fresh allusion soon brought back the conversation to his Eminence, and then the laughter recovered its loudness and the light was not withheld from any of his actions.	Разговаривавшие в смущении оглядывались, словно опасаясь, что голоса их проникнут сквозь стену в кабинет г-на де Тревиля. Но почти тотчас же брошенный вскользь намек переводил снова разговор на его высокопреосвященство, голоса снова звучали громко, и ни один из поступков великого кардинала не остался в тени.
"Certes, these fellows will all either be imprisoned or hanged," thought the terrified d'Artagnan, "and I, no doubt, with them; for from the moment I have either listened to or heard them, I shall be held as an accomplice.	"Всех этих людей, - с ужасом подумал д'Артаньян, - неминуемо засадят в Бастилию и повесят. А меня заодно с ними: меня сочтут их соучастником, раз я слушал и слышал их речи.
What would my good father say, who so strongly pointed out to me the respect due to the cardinal, if he knew I was in the society of such pagans?"	Что сказал бы мой отец, так настойчиво внушавший мне уважение к кардиналу, если б знал, что я нахожусь в обществе подобных вольнодумцев!"
We have no need, therefore, to say that d'Artagnan dared not join in the conversation, only he looked with all his eyes and listened with all his ears, stretching his five senses so as to lose nothing; and despite his confidence on the paternal admonitions, he felt himself carried by his tastes and led by his instincts to praise rather than to blame the unheard-of things which were taking place.	Д'Артаньян поэтому, как легко догадаться, не решался принять участие в разговоре. Но он глядел во все глаза и жадно слушал, напрягая все свои пять чувств, лишь бы ничего не упустить. Несмотря на все уважение к отцовским советам, он, следуя своим влечениям и вкусам, был склонен скорее одобрять, чем порицать происходившее вокруг него.
Although he was a perfect stranger in the court of M. de Treville's courtiers, and this his first appearance in that place, he was at length noticed, and somebody came and asked him what he wanted.	Принимая, однако, во внимание, что он был совершенно чужой среди этой толпы приверженцев г-на де Тревиля и его впервые видели здесь, к нему подошли узнать о цели его прихода.
At this demand d'Artagnan gave his name very modestly, emphasized the title of compatriot, and begged the servant who had put the question to him to request a moment's audience of M. de Treville-a request which the other, with an air of protection, promised to transmit in due season.	Д'Артаньян скромно назвал свое имя и, ссылаясь на то, что он земляк г-на де Тревиля, поручил слуге, подошедшему к нему с вопросом, исходатайствовать для него у г-на де Тревиля несколько минут аудиенции. Слуга покровительственным тоном обещал передать его просьбу в свое время.