Три мудреца в одном тазу

Всего через час обе надписи превратились в совершенно идентичные картины Малевича.

— Я сама отнесу, — гордо встала из-за стола Матильда Афанасьевна. Бравый штурман тоже вызывал у нее симпатию. Тем более, что вдовец. — Дети у вас, Петр Иваныч, все в вас — толстые и бестолковые!

— Вроде туман рассеивается, нет? — с притворной озабоченностью выглянул в окно Колобков, изо всех сил стараясь удержаться от замечания, что он не толстый, а полный. И то не слишком. А вот у самой Матильды Афанасьевны с фигурой проблемы посерьезнее, чем у Натальи Крачковской.

— Иваныч, глянь-ка сюда, — подозвал его Угрюмченко, стоящий на злополучных весах. — Серый, смотри, еще одна загогулина…

Все моментально вскочили из-за стола (кроме ленивой жены капитана) и сгрудились вокруг весов.

— Свет, вот ты у нас умная, скажи — может человек за два дня похудеть на семь кило? — спросил Петрович.

— Вряд ли… — усомнилась Светлана. — Даже если совсем ничего не есть… А вы ведь ели?

— Ну, как обычно.

— Петрович, так ты же сам эти весы подкрутил, — вспомнил Сергей.

— Так я обратно все сделал — мне ж и самому свеситься интересно. Позавчера только свешивался — семьдесят девять, как всегда. А сегодня — фу-ты, ну-ты! — семьдесят два!

— Может, не до конца докрутил?

— Серый, я на подлодке механиком служил! — возмутился Угрюмченко. — Там знаешь как — чуть где что, и все — буль-буль, карасики. Что я — с весами дурацкими не управлюсь?

— Ну-ка, дай я взвешусь, — столкнул его Колобков. — Гы-гы, восемьдесят восемь… Может, не врут, а? — с надеждой спросил он.

— А сколько быть раньше? — спросил Грюнлау.

— Девяносто пять у него всегда было, — подала голос Колобкова. — С хвостиком.

Взвесился Сергей — вместо всегдашних шестидесяти двух получилось пятьдесят семь. Грюнлау заработал восемьдесят шесть, хотя раньше было девяносто четыре. Близнецы похудели с шестидесяти четырех до пятидесяти девяти. Худенькая Светочка сбросила вес с пятидесяти до сорока шести.

Зинаида Михайловна взвешиваться отказалась.

— Жалко, других весов на борту нет — эксперимент проконтролировать, — задумался Сергей. — Поди угадай — в весах проблема, или опять какая-то чертовщина.

— А вы заметили, что все теряют в весе около восьми процентов? — вычисляла что-то на часах с калькулятором Света. — Жалко, эти весы граммы не показывают, а то бы точнее подсчитали…

— Свет, а сколько же они тогда твоей бабушке показали? — задумался Сергей. — Вчера у нее сто двадцать было…

— Значит… сто десять, — подсчитала Света.

— Да еще я на полста назад открутил, — напомнил Угрюмченко.

— Шестьдесят?! — поразился Петр Иванович. — И Матильда поверила?!

— Иваныч!!! — донеслось из переговорного устройства. — Дуйте все на полубак, я вам такое покажу!!! Я такой чертовщины… такой чертовщины…

Уже через минуту на носу собрались одиннадцать человек (Фабьев, у которого сегодня изрядно прибавилось седины, остался за штурвалом, а Оля сидела с Рикардо и убеждала хомячка не бояться). Туман наконец-то рассеялся и видимость пришла в норму. Никто не произносил ни слова — все молча смотрели на горизонт.

Точнее — на его отсутствие.

Если с тем, что на небе нет солнца, все еще как-то смирились (мало ли, что там творится на небе?), то такой подлянки от родной планеты никто не ожидал. Человек привык, что куда бы он ни посмотрел, взгляд всегда упирается в границу между небом и землей (или водой). А здесь… здесь взгляд летел вдаль, пока бесконечная воздушная толща не становилась непрозрачной. И куда ни глянь — только ровная водная гладь.

Двигатели умолкли, но никто этого даже не заметил. Впрочем, они и без того почти не шумели — модель «Альфа III» обеспечивала своим пассажирам максимальный комфорт.

— Ну? — спустился из рубки штурман. — Есть у кого-нибудь объяснение? Любое сойдет, только дайте хоть какое-нибудь!

— Этого просто не может быть… — прошептала Света. — Этого не может быть, потому что не может быть никогда!

— Фройляйн Света, может, мы есть на другой планет? — робко предположил Грюнлау. — На Венера или Юпитер…

— В Солнечной Системе нет ни одной планеты с такими условиями, — отрубила круглая отличница. — Это все вообще невозможно с точки зрения физики! Хотя бы горизонт должен быть обязательно!

— А если планета очень-очень большая? — задумался Сергей. — Такая огромная, что…

— Тогда и сила тяжести была бы просто… просто… ну просто очень большой! А она наоборот уменьшилась!

— А если мы… м-м-м… внутри планеты? Как в «Плутонии»? Читали?

— А, это Обручева? — одобрительно закивал Колобков. — Помню, помню, я в детстве эту книжку по ночам с фонариком до дыр зачитывал…

— Да, но тогда бы земля… вода вдали поднималась бы вверх! — уверенно заявила Света. — Был бы такой… такой… ну, антигоризонт!

— Эй, все! — поджала губы Зинаида Михайловна. — Вы что, на солнце перегрелись? Стоите и спорите, на какой мы планете! Вы сами себя послушайте!

— Мам, ну а как все это еще объяснить? — вежливо спросила Светлана. — Смотри, сколько всяких странностей. Горизонт исчез — раз.

— Солнце пропало — два, — загнул два пальца Колобков.