Три мудреца в одном тазу

— Простые, — ответила вместо него Стефания. — Позволяются любые приемы, кроме ударов кулаком или ногой. Надо прижать противника лопатками к земле и удержать, пока вода из чашки выльется на землю… ну, это секунды две. Просто сделай это и победишь.

— А, ну вроде как в борьбе нанайских мальчиков, — задумался Валера. — Ладно, сейчас я им покажу, что такое черный пояс…

Аркаим Вуххвайтайбо ан Кааццариву, противник Валеры, прибыл прямиком из Ваннвайга. Как и большинство ваннвайгов, он отличался ширококостным сложением, чуть приплюснутым носом и очень темной кожей — гораздо темнее, чем у юберийцев или мбумбу. И, как и Стурм’лай Запа, он уже давно носил титул чемпиона Наранно. Только не в кулачном бое, а в борцовском искусстве.

— Сумимасэн, — наклонил голову Валера.

— Аллгин хустуаррива [69], - недоуменно посмотрел на него Аркаим.

— Ну вот и поздоровались, — удовлетворенно кивнул Валера, бросаясь на него.

Аркаим встретил Валеру умелым захватом за ногу, но получил в ответ локтем в грудь и молниеносный удушающий прием. Еще один захват, подножка и бросок — Валера упал, но тут же поднялся.

— Вадзаари… — пробормотал он, пригибаясь и с силой ударяя Аркаима головой в грудь — это правилами не возбранялось.

Ваннвайг упал на бок, перекатился, подскочил, как мячик, и обхватил Валеру в могучих объятиях. Тот провел подсечку и вновь швырнул противника наземь. Уже валяясь на песке, Аркаим схватил телохранителя за голень и дернул. Валера упал.

Теперь оба борца лежали на боку. Они не давали друг другу подняться, их руки и ноги переплелись, и они с силой давили, стремясь перевернуть друг друга на спину. Валера покраснел от натуги, глаза вылезли из орбит, а на спине выступила кровь — раскрылась не до конца зажившая рана. Но и Аркаим выглядел не лучшим образом — он оказался несколько более рыхлым, чем пришелец с Земли, и все больше слабел.

Наконец Валера пересилил. Он перекатил Аркаима на спину и вдавил его лопатками в песок. Наместник Игры неторопливо перевернул вверх дном килик с водой, и жидкость устремилась к земле. Шлепок, вверх подлетают комочки мокрого песка, и Наместник кивает — победа за Валерой.

— Иппон!.. — выдохнул тот, поднимаясь на ноги.

— Валерыч, вернемся домой, похлопочу, чтоб тебя президентским кимоно наградили, — заявил Колобков. — Не посрамил честь страны перед иностранцами!

— Тогда уж полное дзюдоги [70], - застенчиво попросил Валера.

— Это как получится. Серега, крикни мэру, чтоб тащил мой выигрыш!

Чертанов послушно крикнул. Но тот уже и сам торопливо шел к победителю, а за ним рабыни волокли огромный кувшин, заполненный моцаренами и лаисами [71].

— Ап-ап-ап! Ты честно заслужил эти деньги, Петр’лай, — сокрушенно покачал головой Наместник Города. — Но раз уж вода покрыла голову, так не все ли равно — на руку или на три пальца? В третьем поединке я хочу поставить на кон вот это — великое сокровище моей семьи!

У Колобкова жадно загорелись глаза. Наместник Мараха шевельнул пальцами, и рабыня поднесла деревянную подставку, накрытую платком. Платок сдернули… и под ним оказалась белоснежная раковина, оправленная в золото и усеянная огромными драгоценными камнями. На макушке торчал громаднейший рубин.

— Парамоша, да ты азартен! — ахнул Колобков. — Гюнтер, твое мнение — сколько эта ботва стоит?

— Я не есть специалист в ювелирный дело, но мне казаться, что такой раковин должен оцениваться не менее, чем в пятнадцать миллион евро! — закивал Грюнлау, смотревший на сокровище с не меньшей алчностью. — Петер, мы есть обязан его заполучить!

— Автомат у тебя заряжен?

— Петер, это есть шмайссер — он не автомат, он пистолет-пулемет.

— Да какая, нафиг, разница? — поморщился Колобков. — Патронов много?

— О да, достаточно. Но Петер, ты хочешь мэра… как же это есть по-русски… отстрелить?

— Да ты чего, Гюнтер? — обиделся Колобков. — Я что — отморозок какой-нибудь, людей за брюлики стрелять? Просто выиграем третий раунд… Серега, спроси у мэра — в третьем туре точно можно использовать любое оружие? Совсем-совсем любое?

— Да, совершенно любое, — подтвердил Наместник Города, выслушав перевод. — Любое оружие, любые доспехи… можно сражаться на колеснице, если хочется. Никаких ограничений нет — с каждой стороны по одному бойцу, и они могут пользоваться, чем хотят.

— Тогда в чем проблема? — пожал плечами Колобков. — Гюнтеров дедушка замочит ихнего фраера, и раковина с брюликами наша. Серега, скажи мэру, что ставка принимается.

— Он спрашивает, что вы поставите напротив, — перевел Чертанов. — Говорит, что эта раковина стоит бешеных деньжищ — почти как целый дворец. Редчайший уник.

— Эм-м-м-м… у-у-у… Да вот хоть «Чайку» мою! Он же ее как раз хотел купить, верно? Ну вот и скажи…

— Петр Иваныч…

— Серега, в глаз дам.

— Хорошо, хорошо, вы начальник… — пробурчал сисадмин, осуществляя перевод.

Наместник Города предложению ужасно обрадовался. Он торопливо отдал указания Наместнику Игры, тот сделал положенные отметки на пергаменте и предложил держащим пари расписаться — ставки пошли очень крупные, одним честным словом обойтись было уже нельзя.