Три могилы - в одной

Князь стоял понуро и, нахмурив брови, смотрел на жену. Он никак не ожидал, что его "Лотос Изиды", как он про себя называл Таню, сможет позволить подобную выходку. Далеко идущие планы старого ловеласа тоже рухнули, и он не находил слов выразить возмущение поступком дальней родственницы.

Нервно пожав плечами, княгиня, бренча браслетами, вышла из комнаты и, придя к себе в будуар, села за маленький столик.

Через час Дуня несла на почту письмо следующего содержания: "Анюта, писала возмущенная княгиня, - твоя стрекоза Танюшечка позволила непростительную глупость. Часа два тому назад, когда мы были заняты укладкой вещей в чемоданы для поездки за границу, эта ветреная девчонка забрала часть своих вещей и незаметно скрылась из нашего дома. По её оставленной записке я поняла, что она скучает по тебе и уехала обратно в имение (как доказательство, прилагаю её записку).

Думаю, что ты поймешь мое настроение... Побег этот ничем не оправдывается, и Танечке нельзя пожаловаться на наше невнимание к ней. Однако, советую тебе пробрать её хорошенько, чтобы на будущее время не позволяла подобных вольностей. Твоя любящая сестра Мэри Ч***".

ГЛАВА VIII,

РАСПОЛАГАЮЩАЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ О ТОМ, ЧТО ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ПРЕИСПОЛНЕНА ГОРЕСТЕЙ, БЕД, РАЗЛИЧНЫХ ЗОЛ, ЛИШЕНИЙ, БОЛЕЗНЕЙ, И ПРОЧ., И ПРОЧ.

Была середина июня. Тихая ночь покрыла волшебным черным флером землю до самого горизонта. Только редкие звездочки мерцали в небесной высоте, посылая на спящую землю свой бледный след.

В усадьбе Анны Аркадьевны было тихо. Люди спали. Только в комнате графини, выходящей двумя окнами в вишневый сад, слышался слабый шум, и через густые тюлевые занавеси пробивался слабый свет. Анна Аркадьевна с полузакрытыми глазами лежала на кровати и тихо стонала. Бледное лицо, едва освещенное скудным светом лампы, говорило о только что пережитых муках. У кровати возилась старая верная Филиппьевна, занятая обмыванием крошечной девочки, едва появившейся на свет. "Няня, - чуть слышно проговорила роженица, - не забудь приложить записочку. Да смотри осторожнее, чтоб не увидели... Поглядывай по сторонам..."

- Зачем забывать, знаю ведь, что делаю, - отвечала няня, завертывая малютку в розовую длинную тряпицу и старенькое рваное одеяльце. - Ты уж лежи, не шевелись, а я мигом вернусь. Одна нога здесь, другая там.

Взяв на руки младенца и закрыв его концом своей шали, няня направилась к двери, попутно перекрестившись на образ скорбящей Божьей матери.

- Ах ты, Боже мой... Прости мои прегрешения... - простонала Витковская, провожая глазами уходящую старуху.

В покоях наступила тишина. Только налетевший из сада ветерок чуть колебал пламя лампады, а издали доносились печальные трели соловья.

Через некоторое время няня вернулась к графине.

- Ну, вот и готово. Благополучно обошлось. Сама видела: взяли... А теперь скоренько поправляйся, да смотри, не греши больше... Вишь, как нелегко с этим делом возиться.

Засучив рукава, она начала бесшумно прибираться в комнате, временами посматривая на спящую Аннушку.

Прошло десяток дней. За это время Анна Аркадьевна оправилась настолько, что уже трудно было определить, была ли она недавно больна. Только несколько новых морщинок у глаза, да желтизна лица, искусно прикрытые пудрой, напоминали о пережитых испытаниях. Графиня уже могла выходить на веранду, где любила пить кофе, беседовать с управляющим о хозяйственных заботах. Вот и сейчас она вышла на веранду, где ей был уже приготовлен любимый напиток.

- Глаша, что это ты вместо сливок притащила молоко? Вот глупая девчонка - никак не можешь запомнить, что к чему подается. Иди и обмени.

Девушка взяла молочник и сонной походкой направилась в кухню исполнять распоряжение госпожи.

- Надо было сказать немцу, чтобы он прислал более развитую прислугу. Ненадобность в слугах отпала, - думала графиня, глядя вслед уходящей засоне-горничной.

- Доброе утро, Ваше сиятельство, уважаемая Анна Аркадьевна! - раздался позади графини бодрый мужской голос.

- А, Карл Иванович, - обернувшись, произнесла Витковская, увидев свежевыбритое лицо своего управляющего. - Садитесь рядом да выкладывайте, что у Вас накопилось.

- Долгонько Вас не видел... Прихворнули, видимо, малость, Ваше сиятельство? - осведомился управляющий, поцеловав руку хозяйки и усаживаясь на указанное ему место.

- Прихворнула, действительно, да и псалтырь читала, вспоминая мужа. Царство ему небесное, мученику. Каждый ведь год поминки справляю... В это время он, бедненький, скончался. Ну, а сердце-то вдовье не унимается и болит воспоминаниями.

Анна Аркадьевна подняла печальное лицо и вытерла платком сухие глаза.

- Знаю, знаю, матушка-графиня, каждый год замечаю и очень сочувствую. И все-таки напрасно печалитесь, ведь все равно не вернуть, - участливо согласился Карл Иванович. - А у меня радостная новость приключилась, девочку кто-то нам подкинул.

- Да что ты говоришь? Когда? - с изумлением воскликнула графиня, искусно притворяясь удивленной.