Три метра над небом. Навеки твой

– Мы кучу времени не виделись, так ведь? Как жизнь-то?

Ачи дружески обнимает Поппи за плечи.

– Извени, чувак, я что-то тебя не припомню.

– Ты меня прямо огорчаешь. Погоди-ка. Вот – узнаешь? – он достает из кармана джинсов шапочку.

Поппи изучает этот старый кусок шерсти, затем переводит взгляд на лицо этого ухмыляющегося типа. Глаза…Волосы…Ну конечно! Это тот лошок, которому он когда-то навешал.

– Что, память-то девичья? Приветик Поппи – Ачи притягивает его к себе и сразу, мощным ударом – разбивает ему нос.

Ачи уже сидит на нем верхом, держа его за горло. И лепит ему правой – удар, еще удар – сверху донизу, разбивает бровь, губу.

Отступает на шаг – и пинает в жирное брюхо, в солнечное сплетение, так, что тот задыхается.

Кто-то из дружков Поппи пытался влезть, но Сицилиец быстро их тормозит: «Э, слышь ты, остынь, сиди, не дергайся».

Поппи на земле, Ачи охаживает его ногами – по груди, по животу. Поппи пытается свернуться, закрыться, но от ударов Ачи не уйдешь. Он бьет везде, где можно, потом начинает топтать. Размахивается – и каблуком его, каблуком. Сильно, спокойно – по ушам (тут же раскроил), по ногам, по ребрам, почти запрыгивая на врага всем весом. Поппи отползает от ударов, двигаясь скачками, канючит жалобно: «Перестань, ну перестань, ну хватит!» – захлебывается кровью в горле, сплевывает слюну, что течет с рассеченной, кровоточащей губы. Ачи останавливается. Восстанавливает дыхание, попрыгав, смотрит на врага – поверженного, разбитого. Резко поворачивается и бросается на блондина за спиной. Это он держал его сзади – восемь месяцев назад. Бьет его локтем в раскрытый рот, бросившись всем телом. Три зуба выбиты. Два падают наземь. Ачи подсекает его под колени. Охаивает по морде кулаками. Схватив за волосы, тянет его к земле. И тут его вдруг обхватывают сильные руки. Это Полло. Подхватив под мышка поднимает: «Все, хватит, Ачи, сваливаем, ты же его убьешь так.»

4

Душная комната, из огромных окон виднеется «Олимпика». Картины на стенах, одна, точно, кисти Фантуцци. Четыре колонки по углам исторгают звуки хорошо сведенного диска. Музыка опутывает гостей, в разговоре все отбивают темп.

– Ой, Дани, а я тебя и не узнала. Ты как Бонопани, та дура из третьего «б», она еще утром явилась вся перемазанная, – говорит Джулия.

– Ты прямо-таки сама любезность.

– Ну мы же с тобой подруги?!

Джулия наклоняется вперед:

– Поцелуемся и помиримся?

Даниела улыбается. Только хотела поцеловать подругу – как вдруг за ее спиной появился Поломби.

– Андреа!

Она отрывается от щеки Джулии, надеясь применить свое умение на его губах.

– Привет, как жизнь?

Андреа мешкает с ответом:

– Да ничего, а у тебя?

– Отлично!

Они обмениваются поспешным поцелуем. Он идет поздороваться с каким-то своим другом. Джулия подходит к Даниеле и улыбается, стоя рядом:

– Не беспокойся, это он перед другими выпендривается.

Они еще некоторое время глядят ему в след. Андреа говорит с кем-то, потом поворачивается, снова глядит на нее – и неожиданно расплывается в улыбке. До него наконец дошло.

– Вот черт! Ты так накрасилась… Я тебя просто не узнал!

Баби идет по залу. Кто-то из девочек танцует. В углу самодеятельный диджей пытается потягаться с диджеем Франческо, ставя без всякого успеха рэп. Одна девочка отрывается в танце, выбрасывая вверх руки.

Баби улыбаясь, качает головой.

– Паллина! (Катина)

Оборачивается – круглое лицо, обрамленное длинными каштановыми волосами и диковатой челкой сбоку.

– О, это ты, Баби! – подбегает к ней, обнимает, целует, едва не оторвав от земли. – Как жизнь?

– Лучше всех. Ты к латыни подготовилась? Имей в виду, завтра тебя спросят. Только ты и осталась.

– Да знаю, знаю, я весь день учила, но потом надо было поехать с мамой в центр. Смотри, что я купила, как тебе? – она делает пируэт, подходящий скорее для балерины, чем для манекенщицы, чтобы раздуть миленький комбинезон из синего атласа.

– Не плохо…

– Привет, Баби, – к ним подходит симпатичный молодой человек с черными кудрями и белой кожей.

– Привет, Демо, как жизнь?

– Лучше всех. Ты видела, какой у Паллины комбинезон?

– Да. И если не принимать во внимание мою теорию, то ей очень идет. Пойду поздороваюсь с Робертой, – улыбнулась Баби, – я ее еще не поздравила.

Она уходит, Демо смотрит ей вслед.

– А что это за теория, о чем она?

– Да так, фигня всякая… У нее тысяча теорий и никакой практики. Ну почти что.

Паллина смеется, затем переводит взгляд на Дему. Их взгляды на мгновение встречаются. Возможно, на этот раз они не правы.

– Пойдем потанцуем… – Паллина тянет его к танцующим.

– Привет Роди, поздравляю!

– О, привет, Баби – они от всей души обмениваются поцелуями.

– Тебе понравился подарок?

– Чудесный, правда. Как раз то, что я хотела.

– Мы знали… это я придумала. Но ты как забивала на первые уроки, так и забиваешь, хотя вроде и живешь не так далеко.

За спиной появляется Малыш Бранделли.

– Что это вы тут делаете?

Баби оборачивается с улыбкой, но, увидев Бранделли, скисает.

– Привет, Малыш.

– Ты знаешь, мне подарили замечательный радио-будильник!

– Да, правда, очень миленький.

– А знаешь, Малыш мне тоже такой замечательный подарок сделал!