Три месяца, две недели и один день (СИ)

Ты сказал, что ненавидишь меня. Может быть, так оно и есть, и я заслуживаю всё то, что получаю сейчас и ещё могу получить, но я также знаю и то, что есть вероятность того, что ты, возможно, ненавидишь лишь то, что твои ощущения на самом деле полностью другие. Я едва справляюсь с чувством беспомощности и невозможности противостоять почти уверенности, что ничего у меня не выйдет. Что любви не всегда достаточно. Что я только дам ложную надежду, но не оправдаю её. Снова. Что мне никогда не стать той матерью, которой ты хотел бы, чтобы я была с самого начала. Я ненавижу то, что я уже не такая, и чаще, чем иногда, ненавижу себя. Своё тело. Быть в нём. Быть собой. Быть не тем человеком, каким меня делал ты.

Это под моей кожей и разъедает душу. Словно яд, который уже не высосать, и это лишь вопрос времени, когда он распространится по всему организму и убьёт. Я ненавижу то, как он может повлиять на тебя, и не только. Но я люблю тебя, Дерек Картер. Я признаю, что любила недостаточно, мало, даже вполовину не так, как ты того заслуживаешь, но теперь я хочу любить тебя больше. Я уже так люблю. И всегда буду. Мы сделали друг другу всякое, то, что многие не могут себе и представить, но я навсегда твоя. Неважно, как всё сложится, я никогда не буду ни с кем другим. Лучше потратить остаток жизни на то, чтобы ты впустил меня обратно, чем перестать пытаться и просто сдаться. Я не думаю, что отступлю. Ни с Александром, ни с тобой.

Если ты чувствуешь хоть что-то из этого, приезжай на наше с тобой место. Завтра. В двенадцать часов дня. Я буду тебя очень ждать. Столько, сколько потребуется. До тех пор, пока ты не придёшь.

Твоя Лив.

Я перечитываю свои же собственные слова, сидя за столиком около окна со стаканом воды, к которой точно знаю, что не притронусь. В голове слишком много мыслей и эмоций, чтобы думать о напитках или еде. Я написала всё, что чувствовала, в двух экземплярах. Чтобы, даже если Дерек не придёт, помнить всё, что я бы сказала ему вслух, если бы только могла, и не сходить с намеченного на бумаге пути в надежде, что, может быть, однажды… Я не знаю, что буду делать, если он не появится. Если это автоматически подтвердит, что он, вероятно, не чувствует более ничего, и между нами всё уже давным-давно кончено. Если мне никогда не будет дано добровольного шанса увидеть своего ребёнка, и я буду вынуждена за него бороться. Через пять минут всё станет ясно. Но, скорее всего, нет. У меня нет веры, что он придёт. А значит, мне придётся что-то делать. Действительно сражаться за тех, кого я хочу. А я ведь не позволяла себе думать об этом до нынешнего момента. Мой единственный план заключается в словах. В словах, на которые я сделала ставку, в надежде, что они проникнут в Дерека и напомнят ему всё, что он, я знаю, точно пытался забыть. Может, ему это даже удалось.