Три мешка хитростей

– Вообще-то ничего, но две недели было совершенно тихо, честно говоря, подумала, что девочки поехали отдыхать, Поля два раза в год возила Настю в Мацесту. Но обычно, уезжая, они оставляли мне ключи. Я их с детства знаю, с матерью дружила…

Но на этот раз Полина и Настя предпочли исчезнуть, не поставив в известность Анну Петровну. Соседка слегка удивилась, поскольку отношения у них всегда были близкие… Но потом подумала, что Поля просто на нее обиделась. Примерно за неделю до исчезновения Леоновых Анна Петровна встретила на улице Полину, еле передвигающую ноги от усталости.

– Деточка, – воскликнула женщина, – ты ужасно выглядишь, краше в гроб кладут!

– День тяжелый выдался, – вздохнула Полина, – забегалась.

– Не жалеешь себя, – вздохнула Анна Петровна, – надо и отдыхать иногда, всех денег не заработаешь.

– Хочу Настю в Израиль отправить, на Мертвое море, – пояснила Поля, – говорят, что тамошние грязи чудеса творят.

И тут Анна Петровна допустила страшную бестактность. Вздохнув, она ляпнула:

– Жаль, конечно, Настю, но нельзя же всю жизнь из-за своей ошибки убиваться. Если разобраться, ты не очень-то и виновата! Анастасии вряд ли можно помочь, а тебе следует о себе подумать да мужа поискать, годы-то уходят. Может, лучше было бы пристроить Настену в больницу? Маловероятно, что найдется мужчина, готовый жениться на тебе с таким «довеском».

Поля ничего не ответила, только сверкнула глазами и исчезла в подъезде. Анне Петровне тут же стало не по себе. Ну зачем она сказанула такое? Полина уже давно не появлялась у соседки, хотя раньше частенько забегала просто так, на огонек. Вот Анна Петровна и решила сегодня проявить бдительность.

– Услышала шаги над головой, – откровенничала дама, – и, честно говоря, решила: Полечка приехала. Вот и пошла вроде как бдительность проявить. Думала, что Поля увидит, как я о ней забочусь, и перестанет злиться. Мне эта ссора страшно на нервы действует. Я девочек за своих считаю, не идти же к ним с извинениями. Вот и хотела использовать момент… Значит, Настя в санатории, а Полинушка в командировке!

– Почему Полина должна перестать убиваться? – тихо спросила я. – В чем она провинилась перед Настей?

Анна Петровна тяжело вздохнула:

– Такая трагедия, просто ужасно! Все из-за детской глупости. Кстати, вы торопитесь? А то мы могли бы выпить у меня чаю. Знаете, после смерти мужа живу совершенно одна!

– С превеликим удовольствием, – мигом отозвалась я и, тщательно заперев дверь, спустилась вместе со сгорающей от желания поболтать женщиной этажом ниже.

На кухне, обставленной в стиле «деревенская изба», мне преподнесли чашечку попахивающего веником чая, малосъедобный польский кекс, по вкусу больше напоминающий не хлебобулочное изделие, а кусок ваты, пропитанной вишневым джемом, и пряники.

– Мы так дружили с Розочкой, матерью Поли и Насти, – вздыхала Анна Петровна, – милейшая женщина была. Жаль, скончалась рано, да еще от такой ерунды. Пошла зубы лечить, а врач занес инфекцию, инструменты оказались непростерилизованными. Началось заражение крови, за неделю сгорела… Остались две девочки и муж. Где уж Аркадию было за ними углядеть, – тарахтела Анна Петровна. – Сначала в круглосуточном садике сидели, а когда в школу пошли, то первые два года Поля была на продленке, затем стала нянькой для младшей сестры.

– Простите, – ошарашенно поинтересовалась я, – но у них вроде большая разница в возрасте.

– Всего три года, – спокойно ответила Анна Петровна.

Из моей груди невольно вырвался вскрик.

– Сколько же лет Насте?

– Двадцать два.

– Сколько?!

– Что вас так удивило?

– Нет, ничего, просто она выглядит совершенным ребенком, – принялась я оправдываться, – думала, ей от силы шестнадцать.

На самом-то деле я считала, что Насте девять, но не говорить же эту глупость Анне Петровне.

– Разве у вас историю болезни или, как ее, санаторную карту не заводят?

– Но это же для врачей, – быстренько нашлась я, – а Настя выглядит ребенком.

– Это только издали, – сухо ответила Анна Петровна, – пока рта не раскроет. Косточки тоненькие, личико крысиное, да еще волосищами занавесится и выглядывает из-под челки. Глаза огромные, чистая Мальвина, но…

Внезапно женщина прервалась и преувеличенно громко принялась нахваливать пряники, горкой лежащие в вазе.

– Замечательные, попробуйте, просто великолепные, у нас рядом хлебозавод, там пекут. Горяченькие беру, ароматные.

– Вы не любите Настю? – спокойно спросила я, откусывая от ничем не примечательного пряника. – Почему?

Анна Петровна тяжело вздохнула:

– Ваша правда. Что, это так заметно?

Я улыбнулась:

– Немного. Только почему она вам не нравится? Такая милая, любезная, да еще несчастная, парализованная. Она всегда в коляске ездила?

– Нет, – ответила женщина, – неприятность в семь лет приключилась, из-за Поли…

– Да ну? Как же такое вышло?

Анна Петровна опять горестно вздохнула:

– Слушайте.

Как я вам уже говорила, когда Настя отправилась в первый класс, старшая сестра перешла в третий, и отец заявил:

– Ты большая, изволь следить за маленькой.