Три меча

– Метаморфозы, так называемые «бяньхуа», являются универсальным законом, потому что всё меняется в мире, и сам мир меняется, ибо меняется каждое мгновение, а с ним и меняется человек. Мудрец, постигающий бессмертие, должен придаться ритмическому движению, царящему во Вселенной. Об этом говорит учение «Сюаньсюэ», чей детерминизм проникнут чувством естественности. Даос углубляется в самого себя, чтобы животворить себя. Он дышит и питается в лоне своей матери-природы, как младенец, прильнув к материнской груди. Он следит за тем, чтобы не расточать свои силы и жить долго. Достигая долголетия, он устремляется в бессмертие, совершенствуя свою личность и питая себя природными силами. С годами ему открываются все секреты преодоления старости и вхождения в юношество. Это не только глубокое дыхание, корректирующее организм, но и трансформация омоложения посредством постижения секрета метаморфозы через «фу шуй» – волшебные воды и целебные травы. Но главной основой пути Дао является всё же магия, где главным порывом является фэнлю – поток ветра – источник спонтанности. Это – как вино, как божественной дар, когда дух спонтанности, рождающийся от забвения, вводит человека в магическое состояние благодати, вызывает подъём творческой потенции и высвобождает творческие метаморфозы Небесного Пути, как говорят китайцы, «Тяньдао чжи бяньхуа» – «Небесный путь, творящий превращения». Ведь творить можно не только какие-то вещи, но и самого себя. Как творит художник, литератор или поэт? Во Вселенной существа и вещи появляются только для того, чтобы исчезнуть, увлекаемые потоком становления. Все мы имеем своих небесных учителей, которые помогают нам раскрывать тайны этого мира. Наша жизненная сила рождается от метаморфоз. Эти метаморфозы дают жизненные силы всему живому. И если мы их замечаем, то напитываем себя этими силами и сами становимся творцами всего живого. Поэтому самое важное в мире – это видеть формы и цвета – краски жизни.

Эти слова я запомнил на всё жизнь, и потом старался их всегда придерживаться.

В то время я написал мои первые стихи, которые позже стали эпиграфом к моему роману "Пагода журавлиного клёкота".

Журавлиный клёкот

Им реять парой в поднебесье вечно,

Любовью наслаждаясь в чистой сини,

Где дни проходят их в тиши беспечно,

Зимой их греет даже снег и иней,

А летом им жара несёт прохладу.

Они живут, опасности минуя,

Везде находят для души усладу

И радость, ни минуты не тоскуя.

Они – даосы, речь их – смех и хохот,

А ветер и пространства – их стихия,

И люди, слыша журавлиный клёкот,

Глядят, гадая: «Кто они такие»?

Позже, когда я стал уже взрослым и начал изучать китайский язык, то перевёл один интересный текст Юань Мэя из его сочинения "О чём не говорил Конфуций":

Журавли, несущие паланкин

(О чём не говорил Конфуций)

В эпоху Мин, Фан Ци-тин был в Цянси при управленье,

А с ним служил его друг старый Го из Сычуани,

В часы бесед на них в стихах сходило вдохновенье,

Даосами желали стать и жить на Эмэйшане (1).

Они хотели страстно даосизмом заниматься,

Уйти из мира и искать своё предназначенье,

Раз как-то за вином своим отдались увлеченьям,

Вдруг видят старика, который стал к ним приближаться.

Он подошёл к ним и спросил: «Хотите вы учиться

Искусству Дао? Со мной можете вы попытаться,

Но хватит ли у вас старания всего добиться»?

Взяв за руки их, стал он с ними в выси подниматься,

Так быстро до дворца на Эмэйшане долетели,

Сказал он: «Это – место, где живёт царь всех даосов,

Сейчас его там нет, вы встретиться с царём хотели,

Его здесь подождите, я ж отвечу на вопросы».

Поговорив немного, журавлей двух увидали

Меж облаков, летящих в небе, в клювах с паланкином,

А в нём сидел красивый мальчик, вглядываясь в дали,