Три Лжедмитрия

Предки Отрепьева были выходцами из Литвы. В Речи Посполитой самозванец пользовался покровительством литовской знати. Будучи ставленником короля, он и в Москве пытался сделать ставку на знать литовского происхождения. Этой знати он жаловал чины, не считаясь с возрастом и службами. Широкое представительство в думе получили Гедиминовичи Патрикеевы: Голицыны (четыре боярина), Куракины (три боярина), а также Трубецкие (двое бояр).

В составе Государева двора литовская знать числом далеко уступала суздальской знати. В дворовых списках Грозного значилось 286 князей Суздальских-Шуйских, Ростовских, Ярославских и Стародубских. Из них 17 носили думные чины. К суздальской знати Расстрига благоволил значительно меньше, чем к литовским родам. Трое Шуйских поначалу были изгнаны из думы и лишь со временем возвращены туда. Согласно польскому списку в думе числились мечник Скопин, Ростовские (один боярин), Ярославские (один боярин и два окольничих) и Стародубские князья (один боярин, один окольничий). Представительство суздальской аристократии в думе не соответствовало ее численности и политическому влиянию.

Старый боярин Михаил Катырев-Ростовский, противник «вора», находился в Новгороде и не был упомянут в сенатском списке. В думу не были допущены ни Лобановы-Ростовские, ни Троекуровы-Ярославские, ни Хилковы-Стародубские, представители старших ветвей княжеских домов.

Опала царя Бориса сокрушила Романовых и отняла у них надежду занять трон. Из старших Романовых уцелел, кроме Филарета, один Иван Никитич. Самозванец пожаловал ему боярство, но отвел в думе одно из последних мест. Лжедмитрий осыпал милостями Романовых после того, как положение его стало шатким. С запозданием, 31 декабря 1605 г., Лжедмитрий I повелел перевезти и похоронить в родовой усыпальнице тела Романовых, умерших в ссылке. Филарет Романов смог покинуть Антониев-Сийский монастырь.

Филарет был деятелен и честолюбив. Самозванец побоялся оставить его в столице и отослал в Троице-Сергиев монастырь, где старец жил до апреля 1606 г. Лишь в последние недели правления Отрепьев вновь вспомнил о «родственнике».

Лжедмитрий не церемонился с духовенством: он отправил на покой Ростовского митрополита Кирилла, а митрополичью кафедру тут же передал Филарету Романову.

По словам архиепископа Арсения, самозванец будто бы намеревался вернуть Романова в Боярскую думу. Через греков Игнатия и Арсения и «синод» он якобы передал Филарету необычное предложение: сложить с себя монашескую одежду, надетую на него силой, вернуться в мир и принять жену. Арсений закончил мемуары в то самое время, когда отец царя Михаила Романова вернулся из Польши в Москву. Рассказ Арсения имел очевидной целью прославить подвиг Филарета. Сообщив об отказе Филарета вернуться в мир, Арсений без всякой паузы замечает, что «царь» и патриарх снова пригласили Романова и посвятили его в сан Ростовского митрополита. Известно, что Филарет получил сан митрополита лишь в мае 1606 г.

Самозванец не оставил своими милостями даже малолетнего сына Филарета. В царской казне хранились «посохи… рога оправлены золотом с чернью». Согласно казенной описи, один посох был снабжен ярлыком, «а по ерлыку тот посох Гришка Отрепьев Рострига поднес… Михаилу Федоровичу».

Из старомосковской знати в думе сидели двое бояр Шереметевых, несколько Морозовых (Салтыковы, Шеин, Морозов), двое Плещеевых.

«Государь» переусердствовал в стремлении утвердить свое родство с Нагими. Он посадил их в думе выше Голицыных, Шереметевых, Романовых, что вызвало негодование знати.

Отрепьев усвоил роль государя кроткого и милосердного. Его амнистии должны были покончить с воспоминаниями об убийстве членов семьи Бориса Годунова и жестоких преследованиях его родни. Михаил Сабуров храбро защищал от «вора» Астрахань. Государь не только простил его, но и пожаловал в бояре. Сабуровы и Вельяминовы, отправленные с семьями в изгнание, были все возвращены на службу.

Государь милостиво объявил о прощении Годуновых и назначил их воеводами в Тюмень, Устюг и Свияжск. Самые ревностные сторонники царя Бориса один за другим получали назад думные чины и служебные назначения.

Самозванец четко уловил настроение общества. Не только дума, но и все население отвергало опричные методы управления. Время опричных кровопролитий миновало.

Секретари и стража

Отрепьев усвоил доктрину, которую охотно излагал ближним людям и придворным. «Два способа у меня к удержанию царства, — говорил он секретарю Бучинскому, — один способ быть тираном, а другой — не жалеть кошту, всех жаловать; лучше тот образец, чтобы жаловать, а не тиранить».

Главная проблема, с которой столкнулся Лжедмитрий, заключалась, конечно же, не в том, казнить или жаловать подданных. Гражданская война и появление двух царей в государстве поколебали систему самодержавной власти. Отрепьеву предстояло решить вопрос, каким путем можно возродить великолепие и мощь самодержавия.