Три кварка

Вчера, ступив на палубу этого корабля, я начал говорить о свободе клетки, насильственно включенной и порабощенной в организме! Это была часть моей программы Утверждения, перед этим в Белене в программе Критики я выяснил аморальную природу Организации, Организма, Государства. Но сегодня я вижу новых врагов, новых противников моей программы Утверждения, сегодня в программе Критики зазвучат новые понятия, хотя к свободе клетки я еще вернусь. Я вернусь к ней, когда буду говорить о новых фасонах платьев и одежды, которые носит современный человек.

25

— Слушай, вельо, — сказал запыхавшийся Ленивец, — я не могу бегать, как мышь, по этому судну! У меня совсем штаны развалились! Я обе половинки в руках таскаю.

— Зайдем в туалет! — скомандовал Живчик.

В туалете Живчик осмотрел своего друга.

— Да, дело дрянь. Гнилые нитки. Теперь штанины разлезутся в разные стороны, а ты останешься посередине. Придется выбросить, ничего не поделаешь.

— А как же я? — взмолился Ленивец.

— А ты ходи, как спортсмен, который только что из бассейна и торопится к себе в каюту.

— Задержат, — грустно поник головой толстяк. — Без халата задержат.

— Могут, — согласился Живчик. — В следующий раз, когда пойдешь на дело, будешь надевать барахло, которое еще не совсем сгнило. Пойди в кабину, разденься и покажись.

Увидев белый живот Ленивца, свисающий над грязными цветастыми трусами, Живчик даже застонал.

— Э-э, нет, братец, на спортсмена ты не похож. Скорее на кусок свиного сала.

Гангстеры задумались.

— Слушай! — Живчик встрепенулся. — Я, кажется, придумал. Надевай вместо штанов рубаху. Как будто бы сверхмодный фасон.

— Ты думаешь? — Ленивец стал подозрителен.

— Дело тебе говорю! Ступай в кабину и переодевайся.

Ленивец покорно скрылся в кабине, и оттуда долго доносились сопение и вздохи.

— Ты заснул? — спрашивал Живчик.

— Не лезут ноги в рукава, черт бы их побрал! — кряхтел за перегородкой толстяк.

Когда он вышел, Живчик вздрогнул.

— Ты как глобус на спичках, — заявил он, — чего это ты так брюхо развесил?

— Так ведь рубаха ж!

— Подбери. А воротник у тебя оказался на самом интересном месте, подтяни сзади. А эта дыра откуда?

— Раньше она была на рукаве, под мышкой, и ее не было видно, а теперь видишь куда вылезла, прямо на всеобщее обозрение, — сокрушался Ленивец.

— Не нужно всякий хлам на себя пялить, когда на серьезное дело собрался, скупердяй! — ворчал Живчик. — Ты, кажется, этого Дика на свалке надеялся найти? Слушай меня. Разорви штанины до конца и обмотай их вокруг пояса, да так, чтобы пояс получился широкий, на весь живот. Вот правильно! Конец штанины пусти спереди — как бы небрежность с твоей стороны. Эта небрежность прикроет отверстие на вороте. Да закатай рукава на ногах! Ты бы еще запонки у щиколотки прицепил! Ходить можешь?

Впавший в какую-то каталепсию, Ленивец с трудом пошевелился.

— Вроде могу, — от волнения голос у него стал высоким и сипловатым.

— Ну и отлично. Пошли. Тебе еще туфли другие и что-нибудь на голову, и был бы ты как шотландец в национальном наряде. Но сойдет. И так похож на чудака-иностранца. Пойдем.

— А куда идти? — обреченно спросил Ленивец.

— Куда идти, куда идти! Словно не знаешь?

— Не знаю, — жалобно вздохнул несчастный. Живчик подумал.

— Пойдем к Мимуазе, поговорим с ней как следует!

— Пойдем, — печально кивнул Ленивец.

Живчик незаметно ухмыльнулся.

«Вот так оно и бывает. Только так, и не иначе. Храбрость Ленивца вошла в поговорку на задворках Вер-о-Пезо. Ленивец пули не боится — это всем известно. Почему не боится, вопрос другой, но не боится, и все тут. И ножа он не боится. Он всегда руку с ножом обломать может. И вообще Ленивцу сам черт не брат. Он бывал в таких переделках! А вот ведь скис Ленивец! Стыдно ему. Стыдно ему, бедолаге, вместо штанов рубаху носить и в таком виде по фешенебельному лайнеру прогуливаться. Смущается, как девчонка, не знает, куда смотреть. Ай да ну! Вот посмеемся на берегу! Пошли, пошли, не вешай нос, толстяк!» Они вышли из туалета и направились к бару доньи Мимуазы, Навстречу им попадались пассажиры и члены команды. Наряд Ленивца воспринимался с интересом, но без энтузиазма. Только раз гангстеров шокировала маленькая девочка:

— Мама, мама! Смотри, кто это такой?

— Иди, иди, детка, этот дядя больной.

Угловым зрением Живчик заметил, что Ленивец побагровел и стал хватать ртом воздух. Затем он услышал тоскливый шепот:

— Слушай, вельо, иди один. Я тебя в туалете подожду, ей-богу. Я там у кого-нибудь штаны достану.

— Да? — Живчик был язвителен и ироничен. — Поднять шум на весь океан? Учти, толстяк, я за тебя работать не собираюсь. С Миму и Диком нужно быть настороже. Идем.

Ленивец обреченно сопел за спиной неумолимого друга.