Три кварка (из 2012-го в 1982-й)

– Не до конца.

– Что значит не до конца?

– Перевести – перевели, но понять до конца не сумели. Терминология слишком мудреная. Надо привлекать специалистов по теоретической физике.

– Хм. То есть, там одна сплошная теория?

– Похоже, что так.

Свиридяк побарабанил пальцами по столешнице и, тяжело вздохнув, резюмировал:

– Н-да, беда с этими учеными умниками. Хрень какую-то замутят, а ты тут сиди и расхлебывай.

– Так, может…

– Не стоит, – отмахнулся полковник. – Думаю, что и сторонние эксперты ничего важного там не найдут. Криминал, как я понял, в деятельности этих граждан отсутствует, так что…

– Делимся наработкой со смежниками? – попробовал угадать капитан.

– Зачем? – удивился Тарас Степанович. – У смежников свои интересы, у нас свои. Угрозы безопасности не обнаружено, а что до всего остального… Насчет остального пущай коллеги копают, зарплаты свои отрабатывают. Если чего по своей линии и найдут, нам без разницы. Мы свою работу выполнили.

– Значит, проверку прекращаем, все материалы в архив?

– В архив. Да, и не забудь согласовать отмену всех прочих мероприятий. И без того работы непочатый край.

– Есть.

Воскресенье. 9 сентября 2012 г.

– Добрый день, Михаил. Это Синицын.

– Здравствуйте, Александр.

Приложив к уху мобильник, Михаил Дмитриевич бросил в тележку последний из выбранных в магазине товаров и не спеша двинулся в сторону касс. За тридцать с лишним лет холостяцкой жизни продуктами он привык затариваться по-полной. На всякий пожарный. Чтобы хватало, как минимум, на неделю, а то и на две-три. Бродить по супермаркетам он не слишком любил, поэтому старался делать это как можно реже. И желательно в будни, когда народу поменьше. Правда, не всегда получалось – на работе частенько засиживался допоздна, а когда возвращался домой, сил хватало лишь на «доковылять до постели». Причем режим этот за долгие годы ни капельки не изменился. Даже после увольнения со службы.

– Михаил, нам надо срочно встретиться. Прямо сейчас.

По выбранному профессором тону было понятно – отказов и отговорок он не потерпит. Впрочем, абонент его отказываться от встречи не собирался.

– Встречаемся где обычно? – деловито спросил Смирнов, перехватывая поудобнее трубку.

– Нет, сегодня в лаборатории не получится. В Институте сейчас ждут президента, все службы стоят на ушах, так что даже вас туда вряд ли пропустят. Меня, скорее всего, тоже.

– Тогда где?

– Подъезжайте на Сухаревскую. Там недалеко от метро есть один пивной ресторанчик. Точнее, паб. Называется «Бундок». По Садовому метров двести, в подвале жилого дома. Увидите вывеску, спускайтесь, я буду сидеть в дальней комнате. В течение часа успеете?

– Постараюсь, – вздохнул Михаил Дмитриевич, с грустью посмотрев на свою заполненную снедью тележку. – Максимум, через час двадцать.

– Хорошо. Жду.

* * *

До паба бывший работник органов добрался за час ноль пять. Продуктовый шопинг, увы, пришлось отложить.

Спустившись по извилистой лестнице, миновав барную стойку и пройдя пару напоминающих катакомбы залов, Михаил Дмитриевич очутился в той самой «дальней комнате», о которой упоминал Синицын. Своего «конфидента» подполковник заметил сразу. Александр Григорьевич сидел в правом углу, на столе перед ним испускала ароматы тарелка с яичницей. Ловко орудуя ножом и вилкой, доктор наук поглощал начиненную тостами и беконом глазунью, запивая горячую закуску пивом. Увидев Смирнова, Синицын призывно махнул рукой, приглашая присаживаться напротив.

«Чекист» торопиться не стал. Медленно пройдя через зал, он уселся на соседнюю лавку, спиной к стене, по левую руку от работающего челюстями ученого. Глаз на затылке Михаил Дмитриевич не имел, так что располагаться задницей к выходу не было никакого резона.

Поздоровавшись с завлабом, Смирнов обвел взглядом прокуренное помещение.