Три кварка 3 (1982-2012). Конфайнмент

— Словом, вторую кассету надо будет засунуть в карман этому «Юрию Павловичу», — указал я на убитого ЦРУшника. — Пусть её потом обнаружат другие, а мы будем тут ни при чём и не в курсе. Кем в итоге назначат вашего подполковника, предателем или героем, тоже неважно. Главное, что документ — кассета — будет выглядеть достоверно. Распознать голоса, выяснить, чьи они, понять, что это не фальшивка и не монтаж, проблемой для конторы не станет. Вопрос, что это — провокация, материал для вербовки или предательство — тут вашим, конечно, придётся поломать голову. В любом случае, карьера этих товарищей, которые на кассете, будет безнадёжно испорчена. Их уже никогда не подпустят к вершинам власти. Тюрьма, персональная пенсия, отправка послом в Мухосрандию, расстрельная стенка, место главы Урюпинского исполкома, должность председателя колхоза на Ставропольщине… Выбор не слишком богатый, но лично меня он устраивает. Надеюсь, что и тебя тоже.

Я замолчал и посмотрел на приятеля.

Примерно с десяток секунд мы сверлили друг друга хмурыми взглядами, потом Смирнов неожиданно сгорбился, отвернулся и тихо пробормотал:

— Ладно. Теперь уже всё равно. Из органов меня точно попрут.

Забрав у меня пистолет, он неспешно побрёл к валяющемуся у крыльца «Юрию Павловичу».

— А ты иди в дом, готовься, — бросил он, склонившись над телом и вынимая из кармана кассету. — Я тут как-нибудь сам…

Вторая кассета сгорела в печке меньше чем за минуту. Смирнов кинул её туда сразу, как только вошёл в комнату. Мы с Шурой ждали его около четверти часа. Контрольный срок уже наступил, но лампочка извещателя ещё не горела…

Как работает ретранслятор, я выяснил два дня назад, во время разговора в библиотеке.

Однако сегодня, кровь из носу, мне требовались подробности.

Поэтому, пока Михаил наводил порядок на улице, я вытягивал из Синицына всё, что только возможно.

Приятель откровенно тупил. Складывалось ощущение, что он меня просто боится.

Впрочем, немудрено. После того, как я замочил пятерых, да ещё топором, любой здравомыслящий человек, как минимум, стал бы относиться ко мне настороженно. Мало ли что придёт в голову этому отморозку. А вдруг он кукухой от сделанного поехал? Вот как возьмёт сейчас что-нибудь острое и ка-ак начнёт всех резать налево-направо…

Переубеждать Синицына мне было некогда. Время утекало сквозь пальцы, и если бы я не выяснил то, что меня волновало, прямо сейчас, эксперимент мог бы и не состояться…

— Так, значит, ты говоришь, других попаданцев здесь быть не должно?

— Ну… теоретически это возможно, но…

— Да перестань, блин, мямлить. Говори то, что думаешь. Конкретно. Должно или не должно?

— Я не знаю.

— А ты подумай.

— Да я уже думал.

— И что?

— В теории всё может быть. На практике…

Синицын развёл руками. Вид у него был виноватый.

— Ладно. Зайдём с другой стороны, — я несколько раз стиснул пальцы в ладонях, после чего коротко выдохнул. — В общем, задача такая. Предположим, у нас есть второй попаданец… Я сказал, предположим! — возвысил я голос, заметив, что Шурик испуганно съёжился. — Так вот. Мы знаем, что этот попаданец прибыл к нам из ещё одной, не моей, не твоей, а новой третьей реальности, и его появление было спровоцировано твоими экспериментами в будущем.

— Неправда, я ничего такого не провоцировал, — попробовал отбояриться будущий доктор наук.

Шлангануть у него, понятное дело, не получилось.

— Ты здешний — нет, а будущий — запросто. Но это сейчас не важно, а важно то, насколько мы все теперь с этим товарищем связаны. Что будет, если я, например, уйду в своё время, а он останется здесь? Или наоборот, он уйдёт в своё время, а я останусь? И вообще, сможем ли мы уйти по отдельности или нам надо уходить сразу обоим? А? Что скажешь?

На этом месте Шура, наконец-то, задумался.

— Ну? Думай давай. Ты же умный, — «подбодри́л» я его.

Ответом он разродился секунд через десять:

— Эээ… в теории по отдельности вы не уйдёте. Вселенная должна или вытолкнуть вас обоих, или обоих оставить.

Я мысленно выругался. В этом вопросе Лена была абсолютно права, а я… не смог её защитить.

— Ну, хорошо. Выяснили. А что будет, если, к примеру, один из этих попаданцев умрёт. Здесь умрёт, до того как отправиться в своё время?

— А почему это он должен здесь умереть? — удивился Синицын.

— Потому что у задачи такие условия, — рявкнул я, не сдержавшись.

— Ага… Ага… Понимаю, — забормотал Шурик, втягивая голову в плечи.

Я знал, что он ни в чём не виновен, но в этот момент мне действительно хотелось двинуть его по башке чем-то тяжёлым, чтобы у него мозги заработали.

— Ну, в общем, так, — нервно сглотнул приятель. — Будет, наверное, следующее. Тот, кто пришёл первым — это ведущий. Второй — ведомый. И они действительно связаны не по трёх, а по двухкварковой схеме. Кварк-антикварк. Один должен обязательно быть мужчиной, другой — женщиной. Если ведущий в этой паре умрёт, ведомый сможет вернуться к себе лишь через тридцать лет, когда этот мир погибнет.

— А если наоборот?

— Если наоборот, ведущий, я полагаю, всё-таки сможет уйти, ведь обе новых реальности завязаны на него, а не на ведомого.

— А что тогда станет с ведомым?