Три кварка (1982-2012)

— Нет ещё, — покачал головой профессор. — Прогрев завершён, совмещение потоков нормальное… Осталось только кнопку нажать.

— А это не опасно? — невольно поёжился подполковник.

— Вы почти как Андрей в тот день, — грустно усмехнулся Синицын. — Он тоже об этом спросил, перед тем как… когда всё случилось. Впрочем, можете не беспокоиться. Сейчас всё под контролем.

— Тогда чего ждём?

— Волнуюсь, — пожал плечами учёный. — Точнее, как у нас говорит молодёжь, очкую я чот.

— Давайте я эту кнопку нажму. Мне не трудно, — предложил Михаил Дмитриевич.

— Валяйте. Может, оно и правильно, чтобы ленточку кто-нибудь из гостей разрезал. Жмите на «Enter»… коллега.

Смирнов хмыкнул и осторожно нажал на клавишу.

Установка тихо загудела.

Некоторое время звук нарастал, потом гудение сменилось щелчками, секунд через тридцать превратившимися в сплошной треск…

Михаил Дмитриевич буквально всей кожей чувствовал разлившееся по комнате напряжение. Не то от электромагнитных полей, не то от переполняющих его эмоций. Сидящий рядом Синицын отрешённо смотрел на экран, шевеля губами. То ли молился неведомым электронным богам, то ли просто считал секунды, оставшиеся до окончания эксперимента.

Переход эксперимента в активную фазу произошёл резко и почти неожиданно. Раздался громкий хлопок, контейнер окутался лёгким туманом оранжево-серого цвета с сиреневыми проблесками, тетрадка дрогнула, расплылась на миг и… всё. Туман пропал. Звуки исчезли.

— Что? Всё плохо? — хрипло проговорил подполковник, не отрывая взгляда от установки.

— Сейчас посмотрим, — пробормотал учёный.

Поднявшись со стула, он подошёл к прибору и приподнял крышку контейнера. Принюхался. Почесал затылок. Поморщился. Вытащил наружу тетрадь. Внимательно её осмотрел.

— Ну что? Что там? — не выдержал Михаил Дмитриевич.

Синицын развёл руками.

— Нету.

— Чего нету?

— Записи нашей нету. Совсем, — ухмыльнулся профессор, демонстрируя девственно чистый лист.

— Эээ… то есть… это значит… что…

— Это значит, что всё у нас, Михаил, получилось. Послание ушло к адресату, — рассмеялся Синицын, помахал тетрадкой и, скромно потупившись, сообщил:

— Я — гений…

* * *

— Всё равно, я так и не понял, как вышло, что тетрадь осталась на месте, а запись исчезла, — проговорил Михаил Дмитриевич, когда эйфория от удачно проведённого опыта, наконец, прошла, а главный виновник торжества занял свое место возле компьютера.

— Энергии не хватило, — потягиваясь, пояснил Синицын. — Чтобы переместить по темпоральной оси значительный макрообъект, её требуется в разы… нет, даже на несколько порядков больше. Поскольку тетрадь существует сразу в двух временах и к тому же… ммм… как бы размазана по диагонали двухвалентного тензора, постольку её перемещение в саму себя — процесс энергетически чрезвычайно затратный. А вот то, что мы только что написали, существует всего пять минут. То есть, теперь уже не существует… ну, в смысле, не существует у нас, а там появилось с вероятностью «почти наверное», и на этот переход ушло всего-навсего два десятка мегаэлектронвольт в пересчёте на…

— А вы уверены, что запись появилась именно там? — перебил подполковник опять оседлавшего любимого конька профессора. — Именно в той тетрадке и именно в то время?

— Хм, ваши сомнения, Михаил, вполне допустимы. Я и сам, признаюсь, до последнего момента не верил, что всё получится. Однако сейчас уже нет причин сомневаться. Запись наша отправилась прямиком в 82-й год. В тетрадку Андрея.

— Но…

— Никаких «но». Время квантуется, так же как и энергия или пространство. В своих расчётах я предположил, что временной квант составляет тридцать лет ровно. Собственно, иных вариантов у меня не было — записка Андрея говорила именно о тридцати годах. И в случае ошибки никакого переноса вообще не произошло бы. Но раз запись исчезла, значит, квантование и впрямь происходит с тридцатилетним шагом. Неопределённость энергии на максимуме, темпоральная точность плюс-минус бесконечно малая.

— Ладно, будем считать, что вы правы, — усмехнулся Смирнов, уловив суть сказанного. — Однако же в прошлый раз была ещё и монетка. А она-то всяко весит поболее использованных вами чернил.

— Ну, масса её не так уж и велика, — пожал плечами учёный. — Тем более, в прошлый раз мощность потока была существенно выше, да и само по себе перемещение свободного кварка, отвечающее за сознание Андрея, индуцировало колоссальный выход энергии. Так что никаких особых проблем я здесь не вижу.

— А время? С ним-то что происходит? Оно что, у нас и в 82-м течёт по-разному?