Три креста

Энрико даже изменился в голосе, что случалось с ним в минуты крайнего раздражения:

— Вы нарочно надо мной издеваетесь. «Выпей воды!» Разве это по-братски? Скажите, Витторио? Ничего, я сумею поставить вас на место! Я себя в обиду не дам! А еще говорят, что я обидчивый — да как тут не обидеться?!

— Сходи лучше проверь, как идут дела в переплетной мастерской.

— Я буду делать то, что считаю нужным. Это мое право. В конце концов, не из моей же кожи делают переплеты! Хотите ссоры — пожалуйста, двое на одного — что ж, ради Бога!

— Никто и не думал с тобой ругаться — напротив, мы всегда готовы тебя выслушать! — вмешался Джулио.

— Конечно, потому что вам нечего возразить!

— Зачем же возражать?

— Значит, вы продолжаете настаивать на своем?

— Послушай, Энрико, у меня нет никакого желания повышать голос.

— У тебя нет, а вот у него есть!

— Джулио, скажи ему — пусть лучше убирается подобру-поздорову! — отозвался Никколо, схватив попавшуюся под руку старинную вазу.

— Хочешь разбить вазу о мою голову? Хочешь подраться — пожалуйста, только вазу не трогай! Не думай, что я испугался — просто надо беречь вещи! Она из тонкого фаянса, дунешь — разлетится в дребезги. И потом — посмотрите, какие вмятины остались от его ног на сундуке! Да он просто вандал неотесанный!

Витторио с трудом сдерживал смех.

— Сделайте милость, перестаньте! Не надо братоубийства!

— Он рад разорвать меня на части! — сказал Энрико.

— Не говори глупостей, — вмешался Джулио.

— Ты всегда на его стороне. Пусть поставит вазу на место. Подумать только, он не слышит! Я ухожу. Как меня вообще сюда занесло!

Он с досадой посмотрел на аккуратно составленные книги и вышел.

Тут Никколо дал себе волю.

— Совсем распустился! Я ему покажу!

— Не надо принимать его в штыки!

— По мне так лучше бы сгинул раз и навсегда!

— Ну, зачем же так? — сказал Корсали примирительно.

— Мое дело, зачем! Лучше не спрашивайте! Если бы не он, все было бы совсем по-другому! Я давно мечтаю, чтобы мы с Джулио остались вдвоем!

— У нас общее дело, мы должны разделить эту ношу — все трое…

Хотя Корсали не понял намека Джулио, Никколо весь задрожал и поспешно перебил брата:

— Замолчи!

Джулио понял свою неосторожность. Его смущение не ускользнуло от Корсали:

— Ладно, не буду вмешиваться в ваши дела. Хотя я как-никак ваш друг, а не какой-то там недоброжелатель или сплетник…

Джулио попытался разрядить напряжение.

— Это все Никколо — навыдумывал глупости…

— Замолчи, я сказал! — прогремел тот, топнув ногой.

— Да что ты на меня напустился?

— Хватит, молчи! — и, словно чтобы его лучше поняли, закрыл себе рот ладонями.

Корсали был явно заинтригован, однако понимал, что вряд ли ему удастся что-то выведать.

— Вижу, вам неудобно при мне говорить — я, пожалуй, пойду.

— Нет уж, пожалуйста, останься! — закричал Никколо. Джулио покраснел, как девушка.

— Лучше бы вы хохотали, как давеча над шуткой, — заметил Корсали.

Тут Никколо взорвался окончательно:

— Я?! Чтоб я хохотал? Да это просто клевета, какой свет не видывал! Я никогда не смеюсь, слышишь? Никогда!

— Да ты просто не помнишь!

— Хватит! Хватит! Хватит! Если я сказал никогда — значит, никогда!

Джулио сделал знак Корсали, чтобы тот вышел. Когда братья, наконец, остались одни, Никколо разрыдался.

— Что с тобой?

— Я так больше не могу!

Джулио встал из-за стола, по его щекам тоже катились слезы.

Они старались не смотреть друг другу в глаза.

IV

Кавалер Горацио Никкьоли, городской асессор и глава нескольких благотворительных учреждений, по обыкновению появлялся в лавке с добродушным видом, ожидая найти неизменно теплый прием. Он чувствовал себя здесь хозяином, однако старался этого не показывать, так как действительно хорошо относился к братьям Гамби.

Никкьоли имел привычку глядеть из-под очков, слегка наклонив голову и как-то по-детски сложив губы в трубочку.

Он заглянул на следующий день после ссоры и потихоньку поинтересовался у Джулио:

— Как идут дела?

Джулио покраснел и ответил:

— По-прежнему.

— Надеюсь, ничего плохого?

— Нет, что вы!

Никколо, видя, как они шепчутся, спросил униженно:

— А со мной почему не изволите разговаривать?

— Да я с обоими рад поговорить. Просто вы вечно сидите там, на стуле… Бедный синьор Никколо!

— Здесь мне удобнее!

Никколо хотел было отпустить в адрес Никкьоли какую-нибудь колкость, но улыбнулся и промолчал. Джулио был как на иголках, ему стоило огромных усилий скрывать свое волнение. Он охотно уклонился бы от беседы, придумав, что ему нужно за марками, и задержался бы дольше положенного. Вот Энрико всегда делал вид, что очень занят, и сразу улепетывал, провожаемый гневными взглядами Никколо.

Иной раз Никкьоли ставил братьев в тупик своим радушием.

— Джулио, дай ему стул! — сказал Никколо.

— Сейчас принесу свой.

— Сиди! Уж лучше я встану…

Но даже не пошевелился и продолжал:

— Вы всегда желанный гость в нашей лавке, и мы будем рады, если вы задержитесь подольше.

Кавалер был, очевидно, растроган, братья же продолжали умасливать его вопросами:

— Как поживает ваша жена?

— Прекрасно, спасибо.

— А ребенок?

— Не поверите, растет на глазах!

— Что за славный малыш!