Три кило веселья

– Ну и артист! – восхитился Алешка.

– А настоящий опер и должен быть артистом.

– Хватит о делах, – решительно сказала мама и поставила перед нами сковороду с яичницей. – Давайте о чем-нибудь веселом.

– Кар-р! – сказал Алешка.

– Ку-ку! – сказал я.

На следующий день у адмирала Курочкина произошло событие.

В дверь позвонили. Он распахнул ее настежь, потому что уже ничего не боялся – красть у него уже было нечего. Все самое ценное и дорогое его сердцу уже украли. Правда, какой-то пацан с мордочкой хитрого кота вернул ему накануне модель крейсера «Грозный».

– Извините, – сказал он, – я без спросу взял его у вас посмотреть.

– Посмотрел? – спросил адмирал.

Базилио опустил голову.

– Ну и иди отсюда. – И захлопнул дверь.

А вот сейчас он распахнул ее во всю ширь. И было для чего. Адмирал сначала шарахнулся в глубь прихожей. Потому что ему показалось, будто на лестничной площадке стоит он сам. В парадном мундире (великоватом, правда, вроде пальто), на котором сияют ордена и медали, с кортиком на боку на золотой портупее. Рядом стоит его старший брат и помощник с большим морским биноклем на груди. А за ними хлопает длинными ресницами женщина с вазочкой в руках, полной шоколадных конфет. Рядом с ней – полковник милиции с бутылкой, кажется, рома в руке…

После этого события адмирал немного поболел – конфет обкушался… или рома. А потом пришел к нам на чай.

Грета сразу же уселась возле него и не сводила с него своих влюбленных карих глаз. Адмирал тайком кормил ее конфетами.

Мы опять засиделись чуть ли не до утра. Вспоминали все эти события, снова их переживали и радовались, что они так благополучно закончились.

Адмирал сказал, что завершил свою книгу. И сдал ее в издательство. Книга, сказал он, состоит из двух частей. В первой части рассказывается, как воевал с жестоким врагом мальчишка Егорка, а во второй – как уже в наше время воевал с подлым врагом мальчишка Алешка.

– Это уж слишком, – сказала мама, хотя было видно, как она счастлива. – Он теперь зазнается. И школу бросит.

– Не зазнаюсь, – сказал Алешка. – И школу не брошу. Как там будут без меня наши липы. Одному Потапычу с ними не справиться.

– Да, – сказал папа, – а ты, Алексей, оказался прав насчет этого Корниловского ордена. Англичанин Смит в самом деле нанял грабителей, и теперь они вместе, в одном помещении, взаимно обогащают свои знания. Учат по очереди английский и русский язык.

За окном неожиданно посветлело.

– Какая прелесть, – сказала мама. – Снег пошел. Первый снег.

– Какая прелесть, – сказал Алешка. – Липы поливать не надо.

Адмирал стал прощаться. Мы собрались его проводить до дома.

В прихожей он вдруг снял с себя кортик вместе с портупеей и протянул его Алешке. Алешка остолбенел. Мама захлопала ресницами. А папа почему-то чуть нахмурился.

– Алексей Сергеич, – растроганно сказал адмирал, – я передаю тебе это оружие как достойному потомку славных борцов за честь нашей Родины.

Алешка страшно смутился, что было для него редкостью. Потупился. Растерялся. Я чувствовал, как в нем боролись два чувства. А может, и не два, а гораздо больше.

– Нет, – наконец с трудом выдавил он. – Спасибо. Но я не могу. Это вам награда за ваши подвиги. – И тут он пришел в себя. – Вы не беспокойтесь, Егор Иваныч, я тоже что-нибудь натворю, и меня тоже чем-нибудь наградят.

У папы потеплел взгляд, а мама еще долго стучала ресницами.

Мы шли ночной улицей, оставляя за собой следы на снегу. Высоко над городом сияла луна. Снег еще падал – крупный, влажный и тяжелый. Грета пыталась хватать на лету снежинки. И они мгновенно сгорали на ее алом горячем языке.

Мы остановились у подъезда, дождались, когда за адмиралом закроется дверь. И пошли домой.

А возле нашего дома Алешка остановился и каркнул во все воронье горло. На всю засыпанную первым снегом улицу.