Три камешка

Мартьянов Сергей Николаевич Три камешка

Сергей Николаевич МАРТЬЯНОВ

ТРИ КАМЕШКА

Рассказ

Накануне Первого мая Батурин вместе с двумя работницами фабрики выехал на подшефную заставу. По совести говоря, ему не очень хотелось ехать. Собиралась компания, договорились после демонстрации махнуть за город, подышать воздухом, выпить на лоне природы. К тому же на своем веку он повидал такое, что границей его теперь не удивишь. "Пускай поедет кто-нибудь другой, помоложе", - отнекивался Батурин.

Но директор фабрики Халида Ибрагимовна Ахундова, женщина энергичная и властная, и слушать не хотела об этом.

- Да вы что, Михаил Иванович? - удивленно говорила она. - Кого же нам послать, как не вас? Вы человек бывалый, фронтовик, солдатам будет интересно вас послушать.

- Интересно! - усмехнулся Батурин, хотя напоминание о прошлых боевых заслугах и польстило ему.

- А как же? - настаивала Ахундова. Вы начальник отдела кадров, в курсе всех дел на фабрике. Кому же, как не вам, рассказать о наших людях, о наших достижениях?

Пришлось согласиться. Больше всего подействовал довод, что он единственный мужчина на фабрике, достойный возглавить делегацию шефов. Может, это и так: фабрика швейная и на ней работают почти одни женщины. А директор не хотела отпускать работниц одних.

- Вы уж там присмотрите за ними, - наставительно сказала она. - На границу едут. Как говорят, бедняка и на верблюде скорпион ужалит.

- Ничего с ними там не случится, - успокоил Батурин. - А вот головы им солдаты закрутят.

- Это не страшно. Может, женихов найдут.

"Не хватало еще, чтобы я сватом был", - недовольно подумал Батурин и всю дорогу напускал на себя строгость. В поезде читал газеты, нацепив на нос очки, а в машине, высланной за ними с заставы, торжественно и молчаливо сидел рядом с шофером. Девушек звали Марусей и Дусей, обе они прожили на свете столько, сколько один Батурин, были смешливы и казались ему на одно лицо. И в поезде, и сейчас, в машине, они болтали какую-то чепуху, а когда он оборачивался к ним - замолкали, переглядывались и прятали смешки в ладошки. Шофер-пограничник, красивый молодой парень, так и вострил уши.

- Далеко до заставы? - спросил у него Батурин.

- Не очень, - ответил шофер.

Слева от дороги виднелось море, хмурое, невыразительное, все в белых барашках, которые сверху казались застывшими. В небе клубились два яруса облаков. Верхние, светлые и легкие, стояли на месте, а нижние - косматые и налитые дождем - бежали на сушу. Зрачок солнца выглядывал то из-за одного, то из-за другого облака, пристально и сердито смотрел на землю.

Дорога была узкой. С одной стороны над нею поднимались отвесные скалы, из трещинок в них сочились подземные воды. По другую сторону, в зеленых чащобах, таились обрывы. "В случае чего, - по старой фронтовой привычке определил Батурин, - на дороге можно надолбы врыть. Ни один танк не пройдет".

В море, недалеко от берега, Батурин увидел неподвижно застывший катер. Вдоль мачты свисал зеленый вымпел.

- Сторожевой? - спросил Батурин.

- Да, - ответил шофер.

- Это хорошо...

- Страдают от жары ребята, - посочувствовал шофер.

Девчата притихли. Но пограничник был не очень-то разговорчив.

Неожиданно за поворотом возник полосатый шлагбаум. Возле него стоял пограничник с карабином в руке. Подняв шлагбаум, он подмигнул шоферу и отдал честь Батурину.

Маруся и Дуся тотчас же удивились: почему их даже не остановили?

- А зачем? - объяснил Батурин. - Вы еще только с поезда сходили, а он уже знал, что это Мария Светловидова и Евдокия Карпенко к ним едут.

Шофер уважительно взглянул на него и спросил:

- Вы что, на границе служили?

- Я, брат, ваши порядки понимаю, - отозвался Батурин.

Справа внезапно показались какие-то строения.

- Застава? - спросил Батурин.

- Да, - коротко ответил шофер.

- Ой, правда? - одновременно воскликнули Маруся и Дуся.

Они с любопытством разглядывали черепичные крыши, ажурную вышку, ровный плац. Застава стояла на берегу небольшой красивой бухты, вдоль которой широким полукружием протянулся пляж. Пляж был непривычно чист и пустынен, белый шнурок прибоя еще больше подчеркивал его девственную неприкосновенность.

- А это зачем? Обозначают границу? - показал Батурин на два высоких шеста, торчащих на пляже - один совсем близко, другой чуть подальше от воды.

- Так точно, - подтвердил шофер.

- Ой, мама! - крикнула не то Маруся, не то Дуся. - Значит та половина пляжа уже не наша и вон те горы тоже не наши?

- Не наши, не наши... - пояснил Батурин с ворчливой снисходительностью.

Двухэтажное оштукатуренное здание заставы походило на школу или колхозный клуб. Но в каменной ограде, опоясывающей постройки, зияли узкие амбразуры, а с внешней ее стороны виднелись огневые точки и ходы сообщения. "Крепко устроились", - отметил про себя Батурин.